Призрачный замок

— Пошли, — сказал Танкред, протягивая ей руки. — Побежали домой. Если ты твердо решила отправиться в этот ядовитый дом, то тебе надо уезжать. Иначе ты не успеешь до закрытия городских ворот. Мама тоже хотела с тобой поговорить.

Сесилия почти слово в слово повторила речь Танкреда:

— Ты действительно решила уехать, Джессика? Мы с Александром будем без тебя скучать. И мне совсем не нравится, что тебе придется возвращаться в этот дом. Это моя вина — ведь именно я устроила тебе эту работу.

— Все в порядке. И большое спасибо за теплые слова. Но я уже сказала Танкреду — я не могу только брать, мне надо что-то и отдавать людям.

— Но ты так хорошо влияла на Танкреда.

— Да? — растерянно спросила Джессика.

— Да, и не сомневайся в этом. Он несколько не в себе, и я не знаю почему, но думаю, ты единственная смогла бы вернуть его в хорошее настроение.

Джессика опустила глаза:

— Мне кажется, он не доверяет мне.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Но я наконец поняла, что под маской уверенного в себе мужчины живет маленький обиженный мальчик.

Джессика кивнула:

— Да, он всегда очень расстраивается, когда что-нибудь не удается.

— Да, но это пройдет со временем. Я уже тебе однажды говорила — ему все слишком легко доставалось. и все проблемы он воспринимает как тяжелое испытание.

— Но он очень хороший, — решила защитить Танкреда Джессика.

— Да, я знаю. Как только он поймет, что жизнь сложна и непредсказуема, и научится бороться с трудностями, он станет настоящим мужчиной. Если бы ты могла ему помочь!

— Я очень хочу этого! Если бы он только мне позволил! — сказала Джессика со слезами на глазах.

11

Сесилии удалось убедить Джессику остаться в их доме до следующего утра, и девушка с удовольствием согласилась, чтобы провести еще один вечер с Танкредом. Но молодой человек, как и всегда в последнее время, в присутствии родителей был очень сдержан, и Джессика заметила, как больно он делал Сесилии и Александру.

На следующее утро, 11 июля 1651 года, они поехали в Копенгаген. Танкред решил сопровождать Джессику до дома Ульфельдтов.

Он молчал, а глаза его с тоской смотрели на Джессику. Девушка всегда была очень скромно одета. Она никогда не придерживалась моды, в отличии от Сесилии. Если одежда была чистой и шла ей, то Джессику она вполне удовлетворяла. Она, как всегда, старалась быть незаметной. Но Танкреду казалось, что красивее ее нет во всем мире.

— Постарайся быть осторожной, — сказал он. — Внимательно следи за едой и питьем. Я буду приезжать к тебе не меньше одного раза в неделю. Надо договориться, где и когда мы сможем встречаться.

Джессика расцвела от счастья. Она с улыбкой посмотрела на Танкреда. Девушка все еще никак не могла поверить, что может быть ему интересна.

Когда молодые люди въехали в Копенгаген, то увидели возле ратуши большую толпу.

— Что это? — удивилась Джессика.

— Если это то, о чем я думаю, то нам лучше поехать другим путем.

— Почему?

— Ты знаешь, чем закончилось дело Ульфельдтов против Дины?

— Да. Его оправдали. Да и кто мог поверить в такую глупость?

— Но Дину осудили на смертную казнь. Именно это и должно тут произойти, если я не ошибаюсь.

— О Господи! — прошептала, побледнев, Джессика.

— Да. Ей должны отрубить голову на Ратушной площади.

Джессика прекрасно помнила элегантную даму, с гордо поднятой головой выплывавшую из комнат Леоноры Кристины. И она с ужасом представила, как эта прекрасная голова покатится по мостовой.

Джессика инстинктивно ухватилась за руку Танкреда. Он ехал рядом с ней, касаясь ногой ее платья.

— Поворачиваем лошадей, — тихо сказал Паладин, и она, с трудом удерживаясь на лошади, последовала за ним.

О люди! Как же вы ужасны и жестоки! — думала Джессика. Но она знала одного прекрасного человека с чистой душой, который никогда и никому не мог причинить зла. Маттиас Мейден. Она надеялась, что у Маттиаса будет много детей, похожих на своего прекрасного отца. Иногда в голову Джессике приходили самые ужасные мысли: зачем Господу понадобилось населять прекрасный мир гадкими людьми, и не лучше было бы, если бы всех их не существовало?

Когда они отъехали уже на довольно большое расстояние от Ратушной площади, до них донесся полный страдания крик женщины. Джессика закрыла глаза и помолилась!