Просто будь рядом

–?Ну раз ты так ставишь вопрос…

Ева включила в зоне джакузи струи и голубую подсветку, но не нырнула в воду с бортика, как обычно, а медленно вошла по ступеням.

–?Хотела поплавать, сбросить напряжение,?– сказала она, глядя, как Рорк раздевается.?– Но подумала: ты мне можешь предложить вариант получше. Или нет?

–?Вызов? – спросил Рорк, погружаясь в воду.?– К этому я готов. Всегда.

Ева запрокинула голову и схватила его за волосы.

–?Докажи.?– Она притянула его к себе, губы к губам.

Ей хотелось его – жарко, напористо, как били под голубой водой пульсирующие струи джакузи. Никакой нежности, никаких ласк, только бездумная жадность.

Он понимал это, он всегда понимал. Она впилась зубами ему в плечо, а он схватил ее с силой, вознося туда, где не было места мыслям, заботам, жестокостям мира.

Обжигая ей кожу губами и языком, впиваясь сквозь грудь прямо в сердце, рукой он забрался ей между ног и увлек ее, сотрясаемую первым оргазмом, за собой под воду. Задыхаясь, не видя ничего, она прижалась к нему, нырнула в водоворот ощущений лишь для того, чтобы с животным экстатическим криком вынырнуть вместе с ним обратно.

Мокрая, сгорающая от желания, она обвилась вокруг него, столь же требовательная, нетерпеливая, как и он. И та тревога, что он видел в ее глазах, та печаль, что он чувствовал в ней, испарились. С ними ушло и все его беспокойство, все, кроме этого безумного, почти безжалостного желания.

Прижав ее к стенке и вцепившись ей пальцами в бедра, он вошел в нее.

Прижавшись ртом к ее рту, он заглушил ее отчаянные вздохи. Ему хотелось глотать их, как воздух, заглатывать ее жадными, глубокими глотками. Вода вокруг них всплескивала и колыхалась, омывая кожу голубоватым инопланетным свечением.

–?Еще,?– повторял он, погружаясь, утопая в ней.?– Еще.

«Да,?– думала она,?– Да. Еще».

Она схватилась руками за бортик и обхватила его ногами вокруг пояса. Прогнулась назад, откинула голову, впитывая в себя еще и еще, пока эхо ее криков не наполнило помещение. Пока она не выпила все до самого дна.

3

Рорк знал: будь ее воля, они бы наскоро перекусили и все обсудили прямо у нее в кабинете. Но это был опять-таки тот случай, решил он, когда нужно нечто большее. Раз уж лето отказывалось сдавать свои права, он распорядился накрыть стол на одной из террас с видом на цветущий и благоухающий сад.

Свечи на столе тихо мерцали, солнце зашло, но сумерки по-прежнему упорно хранили влагу утреннего ливня.

–?У меня еще куча работы,?– начала Ева.

–?Не сомневаюсь, и у тебя будет столько времени, сколько тебе потребуется, как только введешь меня в курс дела и немного поешь. Бифштекс,?– добавил Рорк, приподняв крышку с блюда.

–?Нечестный прием.?– Ева жадно уставилась на бифштекс.

–?С тобою только так и можно. Кстати, к жареной картошке у меня припасена целая бочка соли.?– Он протянул ей бокал вина.

–?Ну вот это уже просто низко,?– против воли рассмеялась Ева, принимая бокал.?– Знаешь мои слабости.

–?Все до единой,?– согласился Рорк.

Он надеялся, что ужин в саду летним вечером поможет ей найти силы все ему рассказать.

–?Держу пари, пообедать ты сегодня забыла.

–?Целое утро бумаги разгребала. Все думала: вот бы труп какой нашли, был бы повод слинять. Думай, что называется, о чем просишь. Так оно всегда и выходит. Ужасно несправедливо.

Ева принялась рассказывать про Трея и Джули, про то, как тюремное начальство не торопилось известить их о побеге. Понимала, что самое неприятное она откладывает на последний момент. Собирается с духом, чтоб рассказать о том дне.

–?Он хочет привлечь твое внимание,?– заметил Рорк.

–?И ему это удалось. Он получит его всецело, пока снова не сядет на нары. Нужно было давно его на спутник перевести, сразу, как только «Омегу» построили. Вот только…

–?Они так и не предъявили ему обвинений в тех убийствах? Его матери, тех ненайденных девочек, пропавших женщин?

–?Нет, не предъявили. Улик было мало. Особенно с точки зрения прокуроров, думающих, не как добиться правосудия, а как бы не испортить себе статистику доказанных в суде обвинений.

–?Обидно было?

–?Опыта у меня не было,?– призналась Ева, пожав плечами, но жест вышел слишком нервозным.?– Думала, на тех четырех девочек, мать и убитых напарниц хватит косвенных улик. Достаточно, чтобы предъявить обвинения. Но не мне было решать. Это была их работа.