Метро до Африки

Зато в Ложкине все катилось как по маслу: Андрей стал почти своим, давал советы по ремонту… Но ему мешала Дина. Грубая, хамоватая, авторитарная, она от всей души, почти не скрываясь, ненавидела Дашу. За что? А за все! У госпожи Васильевой имелось то, чего лишена Емельянова: дети, уютный дом, хорошая семья…

– С одной стороны, Дина хотела иметь под рукой щедрую скатерть-самобранку, с другой – бесилась при одной мысли о ней. Вот почему она так нахамила тебе на презентации и стала буквально засовывать тебе в рот тарталетку с салатом, – вздохнул полковник.

С Диной и Корундовым я больше не общалась, и как сложилась их дальнейшая жизнь, не знаю. Емельянову нельзя ни в чем обвинить. Давать деньги в долг не запрещено. План в отношении меня не был криминальным, Дина просто хотела счастья бывшему мужу и однокурснице. Все. С точки зрения закона, мадам бела, как свежевыпавший снег.

Андрею Корундову можно вменить в вину только проживание по чужим документам, но большой срок за такое не дают, а еще художник попал под амнистию и был освобожден в зале суда. Убийство Люси и Зои доказать невозможно, нет улик. Останки несчастной Фатимы, полакомившейся отравленными конфетами, давно превратились в прах, умерла и Леокадия. А Юлия погибла от инфаркта. Виновных нет. Вернее, есть, но доказать причастность Андрея к этим преступлениям нельзя. Корундов растворился на просторах России, где он – никому не ведомо.

Рита продала квартиру Юлии, подвал замуровали, думаю, новые владельцы и не представляют, какие трагедии разыгрывались в самой обычной московской «трешке».

Полина Жукова поменяла место жительства, ее тоже никак не наказали – в Уголовном кодексе не предусмотрено статьи за подлость. Я не знаю, куда делась медсестра и какова судьба ее брата Саши. Вот Таисии я позвонила. И, когда та взяла трубку, воскликнула:

– Знаешь, я, конечно, дура! Сейчас вспомнила, как в день презентации отвратительного полотна «Русь Великая» ко мне в туалете подошла дама и бросила вскользь фразу: «Бедный Андрюша! Говорит, он мечтал избавиться от своей напористой женушки и сумел развестись, но Дина-то его не бросила…» Мне бы обратить внимание на ее слова, понять, что Корундов и Дина ранее были супружеской парой, может, тогда бы я не стала выполнять твою просьбу, не поехала в Глухово спасать несчастного погорельца. Но почему ты решила участвовать в обмане? Как ты могла!

– Я хотела помочь Андрюше, – ответила Тася. – Он не понятый людьми гений, удивительный человек, тонкий, ранимый, нежный. Мой долг подставить ему плечо…

Я не дослушала Волкову и бесцеремонно отсоединилась. Увы, очень часто из благих побуждений люди делают редкостные гадости.

В начале июля к нам вместе с шарпеем Ричардом приехал Артур Пищиков.

– Что это с Хучем? – изумился приятель, разглядывая мопса. – Он не болен? Очень странно выглядит! Попа худая, грудь большая, и ходит боком. Эй, Риччи, сиди с папой!

– Не кричи на пса, – вздохнула я, – у нас безопасно, пусть носится по дому.

– Безопасно для кого? – засмеялся Артурчик. – Риччи настоящий разбойник! Везде пролезет, моргнуть не успеешь, как что-нибудь слопает! Вчера сожрал у меня всю подшивку газеты «Жизнь». Убил архив!

– Он просто еще маленький, – пояснила Маня. – А Хуч ходит боком потому, что у него центр тяжести сместился. Мопса протащили по всем врачам. Вердикт – здоровее не бывает! Все ветеринары только руками разводят. А на пузе у него какое-то раздражение появилось.

– Эх, жаль, крем закончился, – подала голос Ирка.

– Какой? – спросила Маня.

– Дарь Иванна велела им мопсу живот мазать, – зачастила домработница. – У него раздражение и раньше было. А это средство такое хорошее… Правда, подействовало не сразу, я две упаковки извела. А сейчас оно закончилось, и кожа снова шелушится.

– Ты использовала какую-то мазь? – насторожилась Машка. – Почему мне не сказала?

– Так Дарь Иванна велела. – Ирка мигом свалила на меня ответственность.

– Мусечка не ветеринар! Она могла посоветовать совсем не то средство, – твердо заявила Машка.

– Погоди, Манюня, – улыбнулся Пищиков, – думаю, Дашута ничего плохого не сделала.

– Один раз она перепутала пузырьки, – ожила Зайка, – и налила мне на порез не перекись, а борный спирт!

– Ерунда, – защищал меня журналист.

Я с благодарностью посмотрела на Артурчика. Завтра же, чтобы сделать ему приятное, оформлю годовую подписку на газету «Жизнь».