Богиня удачи взяла меня под свое крыло – никем не замеченная, я уселась за руль и унеслась с места происшествия. Даже если менты открывали кейс и нашли там документы на имя Дегтярева, все равно улики «убежали». Попробуй теперь докажи, что он находился в квартире! Конечно, это некрасивый поступок, но я же не чужую вещь украла – взяла портфель полковника.
Слегка успокоив так совесть, я поехала в сторону Ленинградского шоссе, и тут меня испугал резко зазвонивший телефон.
– Кто? – спросила я, придерживая трубку плечом.
– Кондратьев, – прозвучало в ответ.
– Фу! – выдохнула я. – Чего тебе?
– Да вот, – как-то странно ответил заместитель Дегтярева, – решил узнать, что полковник поделывает?
– Он на рыбалке, – бойко заявила я, – окуней таскает!
– Его мобильный не отвечает.
– Наверно, забыл зарядить аппарат.
– Не выходит на связь, – зудел Виктор, – ничего не приказывает, пропал…
– Вы с Александром Михайловичем перезванивались?
– Ну… да, – признался Витька. – Скажи, а почему ты спрашивала про Кирсарскую?
– Я?
– Ты.
– Когда?
– Некоторое время назад.
– Не помню, – соврала я.
Витька тяжело вздохнул.
– Хватит притворяться. Я с самого начала подозревал, что он тебя привлек. Конечно, я уважаю полковника, но он совершенно не способен работать один. Черт бы этого Тёму побрал! Александр Михайлович из-за него в это дело полез.
Я перестала соображать, о чем идет речь.
– Про какого Тёму ты говоришь?
– Да про сыночка его!
– Парень преспокойно ремонтирует дом, – сообщила я Виктору. – Вплотную занялся покраской, побелкой и прочим. Сейчас, правда, временно притормозил – убыл в командировку.
– Черт бы побрал детку! – взвизгнул Витька.
– Чем он тебе не угодил? – поразилась я.
В трубке повисла тишина, потом Кондратьев устало сказал:
– Можешь приехать ко мне домой? Поговорить надо.
– Вроде поздно, у тебя, наверное, теща спать легла.
– Разве эта гидра раньше двух угомонится? – зло перебил меня Витька. – Шастает и шастает через нашу комнату – то ей пить, то в туалет охота. Никакой семейной жизни, Ленка меня отпихивает, боится, мамочка чего увидит, а та нарочно ходит – змее в кайф людям мешать. И ведь предлагал ей комнатами поменяться, вежливо просил: «Дорогая Галина Михайловна, давайте мы в вашу десятиметровку переберемся, а вы в нашей спите». Но нет! Уперлась и давай ахать: «Никогда детей в теснотищу не поселю! Сама помучаюсь, лучше задохнусь в чулане, чем причиню вам неудобство!» И опять мимо нашего дивана шмыг-шмыг-шмыг… Падла! Ты в квартиру не звони, запаркуйся во дворе и мне на мобилу смс сбрось, тут же спущусь. Сколько тебе времени надо?
– Думаю, полчаса, – пообещала я.
Глава 8
– Хороша игрушечка, – засопел Кондратьев, влезая в мою малолитражку, – не отказался бы от такой.
– Зачем тебе женский вариант? – пожала я плечами. – Несолидно.
– Мне с двумя спиногрызами ваще никакой не светит. Вся зарплата в унитаз идет, – заявил Витька. – Курить можно?
– Пожалуйста, – милостиво разрешила я.
Кондратьев вытащил из кармана пачку. Я покосилась на нее – однако, дорогие сигареты для парня, жалующегося на постоянное отсутствие средств. Если в семье считают копейки, мужчина должен сухой навоз в газету заворачивать.
– Круто тут у тебя, – все восхищался машиной Витька. – Кондиционер, всякие штучки… А у меня…
– «Бентли» шикарнее, – перебила я нытика, – «Роллс-Ройс» еще дороже, а в машине султана Брунея покрышки натянуты на золотые диски, украшенные брюликами. Нет предела совершенству. Гиблое дело гнаться за роскошью.
– Мы, нищие людишки, ездим на метро и…
– Ты звал меня, чтобы спеть песню о своем бедственном положении? – не выдержала я. – Вроде ты не инвалид, руки-ноги на месте. Мало получаешь? Ищи другую работу. Слава богу, в Москве живешь, каждой фирме охранники требуются.
Витька скорчился так, словно глотнул неразведенный лимонный сок.
– Очень уж ты резкая. Скажешь, как плюнешь. Вот полковник и полез в стремное дело. Имей он дома уважение и ласку от жены, то…
– Мы с ним друзья!
– А то никто правды не знает, – заржал Витька. – Помнишь, Дегтяреву медаль вручали, и вы все приперлись? Семейка Адамс! Хорошо хоть собак дома оставили!
– Было дело, – пожала я плечами. – А что? У Александра Михайловича случился редкий праздник, мы захотели в нем поучаствовать.