Метро до Африки

– Мусик, приезжай сюда.

– Зачем?

– Они сошли с ума, – сдавленно забубнила Маня. – Что мне делать с кучей трупов?

– Кто-то умер? – испугалась я.

– Пока нет, но скоро они загрызут друг друга, – нервно ответила девочка. – А еще меня тошнит от банок с краской. Я попыталась руководить ситуацией, только ничего не получилось. Кеша сбежал! Бросил меня! Такой хитрый – сделал вид, что ему позвонили, и ку-ку! Зайка, не будь дура, проделала тот же финт. Я тут с психами одна! Муся! Дегтяреву, кажется, нехорошо. Он такой красный! В смысле цвета лица. Почти синий.

– Говори адрес, – приказала я.

– Не день, а сплошной облом, – вздохнула Маня, сообщив координаты. – У меня телефон сперли! Пришлось купить новый и симку другую, чтобы тебе позвонить. А еще…

– Маша! – заорали издалека. – Марья! Где девочка? Маня!

– Поторопись, – прошептала Маруська и отсоединилась.

Когда я вошла в павильон, торгующий обоями, Дегтярев был уже не синим, а фиолетовым и не заметил моего появления. Александр Михайлович тыкал пальцем в рулоны и визгливо вскрикивал:

– Эти! Лучшие!

– Не хочу спорить, – пропела Тася, – но они неоправданно дорогие.

– Зато качественные, – подхватил Андрей, – и хорошая гамма, васильковая.

– Стеновое покрытие в синих тонах категорически не подходит для столовой! – заорала Динка.

– Почему? – удивилась я, забыв поздороваться с присутствующими.

– Голубой цвет возбуждает аппетит, – заявила сестра художника.

– Вот и хорошо, – кивнула я, – больше съедят.

– Очень плохо, – возразила Дина. – Не фиг жрать! Сколько денег придется на харчи потратить! Возьмем красные обои, они отбивают желание жевать.

– Зато вызывают агрессию, – высказалась Ирка некстати. – Ваня, Ваня, ты где?

Муж не отвечал. Очевидно, садовник, утомленный бурными спорами, решил отдохнуть и сбежал от шумной компании.

– Берем с цветочками? – предложила Таисия.

– Бред, – хмыкнул Дегтярев. – Предпочитаю геометрический узор.

– Фигня! – воскликнул Андрей. – Нужны обои с тисненой структурой.

– В смысле с пупырями? – ожила Ирка.

Корундов снисходительно посмотрел на домработницу.

– Да, используя вашу терминологию, именно с пупырями.

– Затрахаешься потом пыль оттудова выковыривать, – отметила Ирка. – Вон у Дарь Иванны спинка резная, так надо ватной палочкой каждую дырочку протирать.

– О чьей спине идет речь? Надеюсь, ты говоришь о кровати? – сказала я. – Кстати, не очень ты ее и чистишь.

– Но ведь надо! – скривилась Ирка. – Нет бы обычную спинку сделать – шмыганула тряпочкой и живи спокойно.

– Сколько стоит рулон вон тех, синих? – спросил Дегтярев у полной продавщицы, меланхолично читавшей новый роман Устиновой.

Наверное, женщина давно привыкла к скандалам и дракам в павильоне – она спокойно отложила томик и любезно поинтересовалась:

– Какие вам нужны? Дешевенькие?

– Да, – буркнул Дегтярев, – незачем переплачивать.

– Они не моются, – предостерегла продавщица.

– Так и не потеют, – отрезал полковник. – Чем хороша недорогая бумага – ее не жаль поменять. Так сколько?

– Три тысячи шестьсот сорок, – зевнула толстуха.

– Чего? – оторопел полковник.

– Уж не евро, рублей, – засмеялась тетка.

– За коробку? – потряс головой Александр Михайлович. – А сколько в ней рулонов?

– Цена указана за одну единицу, – пояснила баба и вновь сцапала детектив Устиновой.

– Больше трех тысяч за рулон? – обомлел полковник. – А нам надо… нам надо… Пошли отсюда!

– До свидания, – ожила продавщица. – Только можете больше по рынку не шастать, мой павильон самый дешевый, потому что я работаю с поставщиками напрямую.

– Мы уже всех обошли, – напомнила Маня, – она права. В соседней точке за такие же четыре штуки хотят.

– Они сошли с ума! – завопил полковник. – Все! Никаких обоев! Я сам стены разрисую!

– Значит, вам красочка нужна? – оживилась любительница детективов. – Опять же у меня дешевле. Вон баночки стоят…

– И сколько? – звонким голосом поинтересовалась Таисия.

– Дешевенькая? – с презрением уточнила торгашка. – С двухсот рублев начинается.

– Замечательно! – потер руки Андрей. – В конце концов, куски бумаги на стене – это прошлый день, лучше использовать краску. Любезная, покажите те, что по две сотни…

Баба лениво встала со стула, потянулась, засеменила в самый дальний угол будки, вытащила с полки крохотный флакончик, чуть больше пузырька с лаком для ногтей, и протянула художнику.