Метро до Африки

Фатима согласилась. Через два дня пожилая татарка скончалась от сердечного приступа. Никто не удивился: женщина целыми днями таскала тяжести, вот и надорвалась. Фатима жила одна, семьи не имела, милиция случившимся не озаботилась. К тому же Фатима совсем не по-мусульмански любила выпить… Чего же странного в ее смерти?

После похорон дворничихи к Вере Павловне неожиданно пришла полубомжиха Катя, женщина неопределенных лет, и потребовала:

– Давай лавэ.

– С какой радости я должна тебе деньги? – удивилась Вера Павловна. – Ступай прочь, проспись.

– Ты Фатьку отравила! – затрясла грязными патлами Катя. – Она от тебя с коробкой пришла и сказала мне: «Садись, Катюха, ща такие конфеты грызанем! Мне их Верка за мытое окно дала». Тока я сладкое ни-ни, меня тошнит от него. Я лучше водочки, это для здоровья полезней. Так и сделали, Фатька одну конфету хлоп, вторую, третью… потом на кровать легла, пожаловалась: «Ой, плохо!» – и померла. Это ты ее конфетами отравила! Яду подсыпала! Дашь бабок – промолчу.

– Иди вон, – решительно заявила Вера Павловна и вытолкала бомжиху.

Вечером вдова легла спать, провертелась в жаркой постели и вспомнила, как покойный муж орал в трубку: «У меня кой-че на тебя есть! Верно, он самый, конверт…» Затем сопоставила эту информацию с визитом Андрея, подарившего ей конфеты, внезапной смертью Фатимы и окончательно лишилась сна. Значит, к ней приходил тот самый мужчина, который затеял историю с «Одуванчиком». Зачем ему понадобился конверт, Вера Павловна не знала, но в том, что ее хотели отравить, не сомневалась…

Юрий замолчал и мрачно посмотрел на меня. Я с нетерпением ждала продолжения рассказа.

– Мать потеряла покой и натурально помешалась. Она быстро перебралась на другую квартиру, и началось! Проживем год – и опять переезд. Мне сначала даже прикольно казалось: каждый раз новые люди, новые учителя. Но потом надоело. Я начал возмущаться, а мать вечно какие-то объективные причины находила. Первый этаж, очень страшно; последний этаж, слишком жарко; на стене гостиной грибок; дом стоит в нехорошем месте; у нее на соседей аллергия… И так до бесконечности; пока она не заболела, не успокоилась. Впрочем, мое присутствие ее как-то сдерживало, а когда я в армию ушел, она за два года ухитрилась шесть раз прописку сменить. Командир меня к нотариусу отпускал-отпускал, потом не выдержал и спросил: «Слышь, Коротков, твоя мать что, того?» Я и сам стал ее сумасшедшей считать. Хотя, если разобраться, она полностью адекватная: говорит нормально, хозяйство ведет, на службу ходит. Чего еще надо? А переезды… Мало ли у людей фишек…

И только перед смертью Вера Павловна открыла тайну: она боялась оказаться в руках убийцы.

– Только он адрес разведает, а я уже в другом месте, – шептала умирающая. – Юрочка, пообещай, что долго в одном месте жить не станешь. Я этого Андрея в нашем дворе видела! С бородой и усами!

Юра дал матери обещание и пошел к лечащему врачу с просьбой вызвать к больной психиатра. Похоже, у Веры Павловны от переживаний окончательно снесло крышу.

На следующий день Короткова умерла. Юра похоронил мать, а еще через неделю в его квартиру влезли воры и перевернули все вверх дном…

Детектив опять прервал рассказ. Встал, распахнул окно, вытряхнул на улицу окурки из пепельницы и, провожаемый моим укоризненным взглядом, сел на место.

– Очень мне история с ограблением не понравилась, – сказал он. – Конечно, не исключено, что в дом вломилась обычная шушера. Мама незадолго до кончины въехала в очередные хоромы, с новыми стеклопакетами. А что думает мелкий тырщик? Изучает фасад многоэтажки. Ага, свежие рамы, значит, хозяева недавно ремонт делали, небось денежки водятся, либо техника хорошая или шуба на вешалке. Подбирает ключи, и вперед. Вполне вероятно, что именно так и произошло, но тут мне вспомнился мамин рассказ… Короче, я решил покопаться в семейной беде, выяснить, что к чему. И такое выползло!

– Какое? – Я засучила от нетерпения ногами. – Хватит предисловий, переходи к сути!

Глава 31

Юрий начал с дела отца, позвонил кое-кому из приятелей и добрался до папок. Стало ясно, что был свидетель, который, находясь в кабинке туалета, через дырку в двери видел, как Владимир вылезал в окно, а потом возвратился в кафе тем же способом. Коротков выписал адрес парня, поехал к нему, но поговорить не смог: свидетель год назад женился на немке и укатил в Германию. Зато официантка из «Одуванчика», девица по имени Амалия Евстигнюк, рассказала ему кучу интересного.