Сад смерти

В тот же миг тонкая надпись углубилась, теперь она была глубоко в камне — их имена казались высеченными с той же силой и твердостью, что и остальные. Но, конечно, «Шира из Нора» не сияла огнем. Ведь путь к источнику был ей еще неведом. Ей только предстояло его начать. А до источника ей, конечно же, не добраться никогда.

В то же мгновение угол пещеры осветился, и она смогла отчетливо рассмотреть большое, темное отверстие. Оно было размером от пола до потолка и невероятно широко. Шира могла начать путешествие.

В пещере снаружи все в напряжении ждали. Прошло уже немало времени после того, как Шира исчезла, но они продолжали стоять там, где стояли, и никак не могли успокоиться. Свет от факела Мара дрожал на стенах и потолке, казалось, что огонь совсем не пожирает факел, пока еще он не сгорел ни на дюйм.

— Мы забыли дать ей что-нибудь, в чем можно нести воду, — сказал Даниэль.

— Ничего страшного, — пробормотал Сармик. — Только бы ей добраться туда!

Их охватило беспокойство. Маленькая, хрупкая Шира была сейчас заперта в горе — и она не сможет выйти, если только не найдет источник. Как много свалилось ей на плечи!

«А мы дома, в Скандинавии, думали, что достаточно будет лишь найти котел Тенгеля Злого и выкопать его, — подумал Даниэль. — Как наивны мы были. Он явно пошел дальше заключения договора с сатаной».

— Но человеческий выродок, Тангиль или Тенгель Злой, он ведь не был здесь, правда? — спросил он.

— Конечно нет, — ответил Ировар. — Он ходил в другую пещеру. А как она выглядит, я не знаю.

Вассар, усевшийся в угол, подумал вслух:

— Но ведь после него на Горе четырех ветров никто не был?

— Судя по тому, что об источниках забыли, — да, — подтвердил Ировар. — Иначе мы бы узнали новые легенды об ударах гонга и подземном гуле.

Даниэль поймал себя на том, что стоит и жует корень, а когда посмотрел на остальных, то обнаружил, что они делают то же самое. За исключением Мара, который стоял неподвижно с факелом в руках.

«Это наркотик, стимуляция для мозга, — неприязненно подумал Даниэль. — Итак: где здесь сон, а где явь? О, не обращай внимания, пусть все будет, как есть».

— Но меня удивляет одно, — сказал Вассар. — Сказано, что его путь к темной воде зла не должно освещать ни малейшее доброе деяние. Но разве это возможно? Ведь самые гадкие люди нет-нет, да и отдают кому-то что-то или — пусть неохотно — ведут себя дружелюбно.

Даниэль возразил:

— Как ты думаешь, сколько из всех этих «добрый деяний», ежедневно совершаемых людьми, абсолютно бескорыстны? Ты поразился бы, если бы узнал, как много эгоизма и других гнусных мотивов скрываются за пожертвованиями, подарками, помощью и так далее.

— Да, пожалуй, ты прав, — признал Вассар.

— А что касается Тенгеля Злого, то он, кажется, был на редкость суровым и бесчувственным человеком, который шел вперед по трупам других. Когда он был ребенком, еще до того, как он нашел эти источники и получил доступ в пещеру с темной водой, о нем ходили слухи, внушавшие страх.

— Верно, — кивнул Сармик.

В гроте послышался глухой звук — как будто звук огромного гонга, отзвук его вибрировал у них под ногами.

— Шира миновала первые ворота, — сказал Ировар. — Теперь ей осталось еще десять.

Шира вышла из длинного, темного коридора и почти ослепла от яркого света.

Перед нею был зал, настолько прекрасный в своем великолепии, что она чуть не задохнулась от восторга. Потолок и стены покрывала мозаика, на полу был красивый орнамент, вдоль обеих длинных стен находились кристально чистые зеркала. В них она увидела себя, стоящую у темного выхода из пещеры в своей лучшей одежде из разноцветных кусочков меха.

Она вздрогнула, когда под сводами зала раздался громкий голос.

— Шира из Нора! Это твое первое испытание. В этом зале будет измерено твое высокомерие и тщеславие. И если они слишком велики, ты никогда не доберешься до других ворот.

Она огляделась, но так и не нашла того, кто говорил с ней. И она перевела взгляд на пол, чтобы поскорее ступить на него и пройти этот большой зал.

И тут лицо ее побелело. Потому что пол был лишь тонкой, мельчайшей паутиной, сквозь узор которой была видна пропасть внизу. В этой пропасти что-то двигалось, она не могла определить, что это было, но напоминало это кишащую, никогда не приходящую в состояние покоя массу. Она заставила себя отвести глаза.