Опасная колея

— Рад был знакомству, однако, теперь мне пора, вынужден вас покинуть… — тут он вспомнил о главной причине своего визита. — Но прежде хотелось бы, наконец, услышать, что вам известно по делу об убитых магах? Раз вы мне родной дед, то должны помочь следствию!

Ворон скептически усмехнулся — видно, для него логическая связь между их родством и помощью следствию не была стол очевидной, как для Романа Григорьевича. Ответил уклончиво:

— Известно мне немногим больше, чем тебе — специально я не интересовался. Знаю о транспортном прожекте, знаю, кого, когда и как убили. И о том знаю, какую силу надо иметь, чтобы убить опытного мага в его собственном жилище. Потому и решил предостеречь тебя, затем и позвал.

— А кто убил, зачем?

— Имени не назову — не вправе. Скажу так: не тот убил, кто хотел занять их место и даже не тот, кому портал будущий как кость в горле — есть и такие. Убивцу до того портала вовсе дела не было. Он за землёй приходил, а живые маги ему землицу не отдали бы.

— Какую землицу? — Роман Григорьевич перестал что-либо понимать, дело оборачивалось какой то новой, неожиданной стороной.

— Обычную, по какой ногами ходим, какую ветер пылью перевеивает. Москов-градскую да пальмирскую. Через землю-то магический портал легче всего навести. Вот и запаслись они: ваш Понуров с полугарнец ^[25]московской землицы нагрёб, наш Контоккайнен — пальмирской. Мало того, поспешили, чтоб других обойти, так ещё удумали столь опасную вещь дома держать. За то и пострадали оба! — так растолковал колдун, но ясности от этого не прибавилось.

— Да что за чепуха?! Мало разве земли в столицах, чтобы убивать за её полугарнец? Езжай да греби лопатой, сколько хочешь! Хоть меру, хоть мешок, хоть телегой вози — не убудет! Сдаётся, вы, господин Ворон, решили голову морочить следствию! А ведь это расценивается как преступление! — Роман Григорьевич сделался суров и официален.

Но колдуна его слова лишь рассмешили:

— Ну-ну! А ты азаарестуй родного дедушку!.. Ладно, скажу, что могу. Земля та не простая, особенная. Добывают такую раз в сотню лет, брать её надо по щепотке, и то опасно. А эти два дурня разохотились, всё, что накопилось, выгребли подчистую — где же тут в живых остаться? Столицы устояли бы… Ну, а теперь ступай. Остался бы у меня в обучении — больше бы тебе открыл, не хочешь — сам ищи, узнавай, а я и рад бы помочь, да клятвами связан.

— Самый последний вопрос! — взмолился Ивенский почти жалобно. — Они её в банке хранили, да? С круглым дном?

— Может и в банке, откуда мне знать? — пожал плечами колдун. — Да и какая разница, в чём?

На том и расстались. На прощание дед всучил вяло сопротивляющемуся внуку узелок с травой архилин, что расцветает у воды на Ивана-Купалу и хранит от злых чар всякого, кто сумеет её добыть. Велел держать дома в шкафу (да только до шкафа её Роман Григорьевич, на свою беду, не довёз, где-то в дороге потерял).

…Яркий дневной свет больно ударил по глазам, ещё не совсем проморгавшимся после дедова порошка. Потом на него налетело что-то большое, едва не сбив с ног. Или это он на что-то налетел?

— Ваше высокоблагородие! Отец родной! — запричитало что-то голосом Тита Ардалионовича. — Куда же вы запропали? Я уж извёлся весь, ожидаючи! Хотел за людьми бежать!

— За «отца родного» отдельное спасибо, — фыркнул Ивенский, — везёт мне сегодня на родню! А отсутствовал я от силы четверть часа, к чему было паниковать?

Хорошо, к этому моменту зрение новоявленного ведьмака успело восстановиться, иначе он не увидел бы редкой картины: как лезут из орбит на лоб глаза его юного помощника.

— Роман Григорьевич! — простонал Удальцев слёзно. — Какие четверть часа?! Три часа вас не было, как с куста! Уж и полдень звонили, и я пять булочек съел, а вас всё нет и нет, нет и нет!

— Что? — поразился Ивенский. — Три часа?! А мне казалось, всего ничего… Вот оно, логово колдовское — само время иначе течёт! Теперь понятно, отчего дедушка выглядит так молодо!

— Дедушка? — удивился Тит Ардалионович. — Какой дедушка?

— А, неважно, — отмахнулись его высокоблагородие. — Это я о своём задумался, о семейном. Завтракать… в смысле, обедать поедем, или вы булочками сыты?

— Поедем, — согласился Удальцев, потупившись. Есть ему хотелось, но дёрнул же леший за язык с этими булочками — теперь Роман Григорьевич будет считать его обжорой!

---

25 Мера объёма, равная 1,64 л.