Наказание за любовь

— Тише, — сказал другой. — Лучше не знать.

— У меня от него мурашки по коже, — сказал третий.

— Да уж. Хотя самый главный наверняка еще хуже.

— О, дьявол!

— Но у нас все в ажуре.

— Ты так думаешь? До чего же здесь холодно!

— Да, но только вспомни, сколько нам платят! Причем полицейские свиньи не могут сюда прийти и всюду совать свой нос!

— Ладно, заткнись, твой ход, а ты тут расселся и болтаешь только!

Вновь стало тихо. Только карты шлепались на камни, и время от времени раздавались короткие комментарии игроков. Однажды они чуть было не вцепились друг другу в волосы, но остальным удалось их утихомирить.

Марко и Халькатла наконец смогли взглянуть на Руне. Внутри было так темно, что они не могли разглядеть все детали, но когда им удалось передвинуть его поближе к самой широкой полоске света, они определили, что нога его сломана примерно в середине голени. Халькатла отодрала пару щепок от старой сломанной кухонной скамьи, она использовала их как шины, а Марко снял с себя рубашку и обмотал ее вокруг перепачканной ноги Руне.

— На месте перелома открытая рана, — сказал Марко. — Но я думаю, она легко затянется.

Сначала Халькатла ничего не говорила. Губы ее были крепко сжаты, как будто она вообще хотела промолчать, чтобы не смущать никого. Она молчала до тех пор, пока они не закончили, и Руне не сел наконец — с их помощью. А потом произнесла, как бы между прочим.

— У тебя не шла кровь, Руне. Из раны что-то вытекло, но совсем немножко. Такое светлое. Как сок деревьев…

Руне отвернулся. Хотя здесь царил полумрак, и лицо у него было совершенно непроницаемое — как у дерева, они могли видеть, насколько он удручен.

Халькатла вдруг схватила его голову обеими руками и притянула к себе. Слезы закапали на его спутанные волосы, похожие на коноплю.

Марко держал руку Руне в своей. Удивительный парень-мандрагора сидел совершенно тихо, он был благодарен им за их дружеское участие. У него просто больше не осталось никаких душевных сил для сопротивления.

Именно тогда они поняли, до чего же сильно ему хотелось бы быть человеком.

Наконец, они отпустили его, и все трое уселись, тесно прижавшись друг к другу, на очень короткой, прикрепленной к стене, кровати.

— Мы не можем встретиться с ним, — тихо сказал Марко. — Не сейчас.

— Нет, — ответил Руне. — И особенно ты! Марко был с ним согласен.

— Он не должен уничтожить меня, это не годится.

— Сколько у тебя бутылок?

— Две. Эллен и моя.

— Опасно, слишком опасно! Надо убираться отсюда. Пока он не появился.

— Кого мы можем позвать на помощь?

— Демонов урагана больше нет. А духи предков либо оберегают живых из рода, либо присматривают за Тувой и Мораганом.

— У меня есть идея, — прошептала Халькатла. — Вы ведь видели, что не всегда бывает необходима грубая сила. Не разрешите ли вы мне вызвать Суль? И попросить ее собрать всех наших красоток-ведьм, чтобы обольстить мерзавцев, которые стерегут нас?

— Почему бы и нет? — сказал Марко после недолгих раздумий. — Суль будет просто в восторге, если ее попросят. Она жалуется на то, что ей дают слишком мало работы. И нам это не повредит. Едва ли это повредит и этим парням, если они смогут заняться чем-то другим, а не только нами.

Все трое сосредоточили свои мысли на Суль. Они просили ее явиться.

— Можно подумать, она тут за углом стояла, — пробормотал Марко, поскольку Суль почти сразу же появилась перед ними.

— Что вы хотите? — спросила она, глаза ее блестели. — И угораздило же вас попасть в эту ловушку! Растяпы!

— Да ладно, не дразни нас, — улыбнулся Марко. — Мы сделали все, что могли.

— Знаю. Ладно, что вам от меня понадобилось?

Халькатла, запинаясь, объяснила. Она с уважением относилась к Суль, предводительнице всех ведьм.

Когда она закончила, Суль тихо рассмеялась.

— Да уж, Халькатла, мы видели, что ты вытворяла с Бронированным человеком… То есть ты хочешь, чтобы мы взяли на себя тех, кто там, снаружи?

— Да, именно. Если вас достаточно много.

Суль тихо принялась считать по пальцам.

— Думаю, получится. Позабавимся немного. Немало лет прошло с тех пор, как я кого-то искушала. Если не сказать — веков. Можете на меня положиться! Но… не знаю, зайдем ли мы так далеко, как ты…