Томление

А в маленьком домике на дворе священника лежала изнуренная болезнью Ирья. Вот и со мной случилось то же, что и с остальными, думала девочка, какая же незавидная участь выпала на мою долю! Хорошо еще, что Таральд не видит меня теперь.

Кто придет позаботиться обо мне? Все только скажут: «Для бедной девочки было бы лучше избежать этой ужасной болезни». Но я ведь всегда хотела умереть, разве не так, продолжала думать она, чтобы убедить в этом саму себя. Разве я не хотела заболеть, так чтобы смерть виделась мне как освобождение и чтобы я нисколько не боялась ее? А все же грустно сознавать это!

Она боялась умереть, и от этого никуда нельзя было деться. Она жаждала, чтобы кто-то был около ее постели, лучше всего господин Тенгель, и в то же время она хотела спрятаться ото всех людей подальше.

Молодому священнику было столь же плохо, как и девочке, и она слышала его стоны. Она хотела попросить его помолиться за нее, но не могла пошевелить иссохшими губами. У ее кровати кончилась вода, тело Ирьи горело; живот скрутило от боли, но она даже не могла встать с постели!

— Боже! — шептала она беззвучно. — Помоги мне! И хотя я ничего не значу, я хочу жить, как и другие! Я хочу смотреть на цветы вокруг Гростенсхольма, я снова хочу увидеть черемуху в Эйкебю и кошку госпожи Силье, и… Нет, что я придумала!

Тенгель со страхом думал о тех, кто остался в одиночестве на дворе священника. Тарье тоже не вернулся из деревни — что с ним? А если он заболел, обходя зараженные дворы?

Шарлотта таяла на глазах, в ней не осталось никакой силы к сопротивлению. Она умерла на руках у Тенгеля. Последнее, что она прошептала, были слова:

— Что с Дагом?

— Он поправился.

— Слава Богу! А Якоб?

— Не знаю, Шарлотта. Не думаю, что с ним все будет хорошо.

Она только кивнула.

— Позаботься о моем муже, Тенгель!

— Ты же знаешь, что я делаю все, что могу, — взволнованно заговорил Тенгель.

— Благодарю тебя за нашу долгую дружбу, — шепнула она.

— И я благодарю тебя, Шарлотта.

Она слабо улыбнулась.

— Тенгель Добрый, — выдохнула она.

Шарлотта скончалась.

А спустя три часа за своей женой последовал Якоб Скилле.

Лив целыми днями просиживала у постели Дага, не отходя ни на шаг. И похоже, она одержала победу над болезнью.

Силье… горестно думал Тенгель, оставаясь в Гростенсхольме. Силье не принадлежит к роду Людей Льда. И Мета тоже. У них нет силы противостоять эпидемии.

Но чума обошла Линде-аллее стороной.

Она угасла и прекратилась совсем, так что их округа пострадала меньше всего из всей области Акерсхюс.

Эйкебю уцелел. Тенгель грешным делом подумал, что там бы не мешало сократить население, но тут же сам испугался своих злых мыслей. И Клаус с удивлением отметил, что чума не затронула его дом. Он плакал от счастья, прижимая к себе своих домочадцев.

Последней заботой Тенгеля было спасти Ирью и молодого священника. Они долго находились без присмотра. Он поменял лежащей Ирье одежду, и глядя на ее рыхлое и бесформенное тело, подумал про себя, как столь прекрасная душа может скрываться в такой неуклюжей оболочке. Девушка была кривоногой, позвоночник у нее был совершенно изогнут, и даже намека не было на талию. Она стеснительно улыбнулась ему в ответ на его взгляд, словно прося у него прощения за свое уродство. И Тенгель ободряюще улыбнулся ей тоже.

И Ирья, и священник выжили: это было главным чудом всей эпидемии. Но на удивление всех, приходской священник, который и носа не показывал на улицу, быстро справляя чин погребения по умершим от чумы, безжалостно был унесен в могилу этой свирепой болезнью.

Итак, церковный колокол звонил в последний раз. А затем была возвещена радость: чума побеждена.

5

Приход потерял своего священника. И церковный совет попросил остаться того самого молодого семинариста, который готовился в священники. Он так помог приходу во время чумы, и люди оценили это. Епископ посвятил юношу в священнический сан, и все прихожане остались довольны этим событием. Лучшего священника они себе и желать не могли.

И вот, жители деревни собрались вместе и направились в Линде-аллее отблагодарить Тенгеля за помощь. Они несли ему в дар Библию, которую купил новый священник на собранные прихожанами деньги. Тенгель позвал также Ирью и Тарье, и было заметно, что он очень тронут этим подарком. В глубине души он спрашивал себя о тайном смысле этого дара. Может, люди хотели напомнить ему, что он должен направить свои мысли в нужное русло? Или они заботились о его душе? А может быть, они просто решили поднести ему то, что считали самым ценным на свете?