Томление

— Когда придет Ирья? — капризно спрашивал он. Лив подняла голову от шитья. Скрывая отчаяние, она наигранным голосом произнесла:

— Ирья ушла от нас, Кольгрим. Ей необходимо жить у своего отца и помогать ему. Ты ведь знаешь, что у нее большая семья.

Мальчик обомлел от изумления. Он уставился на дорогу, ведущую из усадьбы Гростенсхольм в Эйкебю, по которой ушла Ирья.

Затем он издал протяжный крик и высунулся в окно.

— Ирья! — кричал он. — Ирья!

Лив подбежала к нему и попыталась оттащить его от окна.

— Ирья вернется, — умоляюще произнесла она, пытаясь отвлечь его внимание.

Кольгрим брыкался как сумасшедший, не переставая громко выть.

— Даг! Таральд! На помощь! — в ужасе прокричала Лив.

Оба они поднялись в комнату, откуда доносились крики. Общими усилиями взрослые заставили мальчика лечь на кровать Ирьи, так как его собственная была с высокими краями, как у всех детей.

— Как! Он плачет! — изумленно произнес Даг. — Он плачет!

Слезы потекли по лицу Лив.

— Бедный ребенок! — прошептала она. — Бедный ребенок!

— Мы должны вернуть Ирью, — сказал Даг, пока другие удерживали Кольгрима на кровати. Таральд сделал глупость: он зажал рот мальчика рукой и тотчас же был укушен.

— Я сделал все, чтобы умолить Ирью остаться, — простонал он, зажимая рану на руке. — Я даже предложил ей свою руку и сердце.

— Ты сделал это? — переспросил Даг. — Ну, наконец хоть один разумный поступок. И что же она ответила?

— Она убежала от меня.

— Милый Кольгрим, — ласковым тоном произнесла Лив, пытаясь утихомирить мальчика, но тот орал еще пуще. Опасаясь худшего, она выкрикнула Таральду, стараясь перекричать Кольгрима: — Так почему же она ответила нет?

— Я и сам не пойму, почему, — выкрикнул он в ответ. — Я предложил ей титул баронессы и обеспеченное будущее в Гростенсхольме, — да замолчи ты, маленький негодник! — и хотя я не мог обещать ей своей любви, я тем не менее сказал, что буду питать к ней самые дружеские чувства, ибо мне уже никогда не жениться из-за этого… И вы представляете, она убежала от меня. Я к тому же предложил ей иметь со мной детей — возможно, именно это ее и испугало. Может, она побоялась очередного подменыша.

Лив выпрямилась, забыв о ревущем ребенке. Эта мягкая, спокойная женщина вдруг превратилась в дикую кошку.

— Ты всегда был самым неразумным из наших детей, Таральд! Сесилия и то умнее тебя!

Таральд возмутился.

— Разве я не выполнил своего долга? Разве вы не замечаете, как расцвела усадьба в моих руках, как поправились наши дела? А может быть, я не исполняю своих отцовских обязанностей по отношению к мальчику?

— Я говорю сейчас о другом. Ты рачительный хозяин, но ты ничего не смыслишь в отношениях между людьми. Ты словно слон в посудной лавке!

Таральд не нашелся, что ответить своей матери: он чувствовал себя совершенно потерянным.

— Да помогите же мне, — простонал Даг. — Я не могу справиться с мальчиком!

— Нет, ты только подумай! — не унималась Лив. — Ирья обижена этим идиотом, каковым является наш сын, и теперь наше будущее будет вечно омрачено этим ребенком, которого нам не унять…

Внезапно она замолчала.

— Ирья возвращается назад! — воскликнула она, глядя в окно. — С узелком в руках. Разве это не Ирья, вон там, по дороге из Эйкебю?

Таральд кинулся к окну.

— Действительно, это Ирья. Никто не ходит так смешно, как она. Я пойду встречу ее.

И он бросился вниз по лестнице, уже не слушая того, что кричала ему вдогонку Лив.

Таральд встретил Ирью на дороге, ведущей в усадьбу.

— Ты вернулась, — сказал он с сияющими глазами.

— Да. Кольгрим беспокоит меня больше всего остального.

Он взял у нее узелок.

— Мальчик просто обезумел, когда узнал, что ты ушла от нас. Он заплакал, Ирья!

— Кольгрим? — удивленно произнесла она. — Я вовсе не думала, что он вспомнит обо мне…

— Не только он, но и мы все. Мать так разволновалась, Ирья, ты… подумала о моем предложении?

— Да, — серьезно ответила она.

— И что же?

— Я с благодарностью принимаю его. Но я недостойна тебя.

— Я не понимаю тебя. Разве плохо тебе оказаться хозяйкой Гростенсхольма?