Вьюга

– Я не видела его шесть лет. Думала, что он давно умер. Что будет с моими родителями? И с Сювером?

– Я не знаю, Кристина. Не думаю, что их убьют.

После небольшой паузы, молодая женщина сказала:

– Мне это все равно.

Виллему не ответила. Что она могла сказать?

– Ты, – произнесла Кристина. – Тебе следует быть осторожной с мужчиной, который едет с тобой! Он далеко тебе не брат! Вы любите друг друга, не так ли?

– Не могу утверждать это. Но влечение между нами есть.

– Я хотела бы, чтобы ты помнила о моей судьбе. Но у моего любимого было доброе сердце. Этот же совершенно не подходит для тебя. Ты слишком хороша для него.

– Но я же обычная служанка.

– Никто не заставит меня поверить в это. Я не понимаю, как тебе удалось одурачить наших в Тубренне.

Виллему улыбнулась.

– Ты права. Нет, я вовсе не хочу иметь его, понимаешь. Такого, каков он сейчас. Однако я верю, что в нем есть много хорошего.

Кристина вздохнула:

– Ты, видимо, серьезно влюблена в него! Берегись, будь осторожна! Он принесет тебе только боль и скорбь!

– Я умею остерегаться, – улыбнулась Виллему с беспредельной уверенностью в себе. – Ну, вот мы и на месте. Надеюсь, Эльдар уже обогрел помещение!

Он во всяком случае развел огонь в очаге. Вокруг собрались все, протянув руки к пламени, произнося лишь одни слова: «свет» и «тепло». Эльдар продолжал осматривать помещение.

– Изба большая, – удивленно произнес он. – Я начинаю думать, что точильщик совсем не тот, за кого себя выдает. Мы все уместимся здесь. Еще в избе есть комнатка и нары. Кристина может лечь наверху, а ты и я займем комнату.

– Я могу лечь с Кристиной, – быстро произнесла Виллему.

– А не мы ли с тобой должны сторожить этих. Это мы с успехом можем сделать и из комнаты.

Виллему задумалась.

– А они должны спать вместе, мужчины и…

– Они и до сих пор так делали.

– Да, но они были привязаны. И упаси тебя Бог, если ты снова привяжешь их!

– Посмотрим, как будут развиваться события.

Быть замерзшим и голодным посреди ночи в незнакомом, необитаемом доме всегда несколько страшновато. Но положение Виллему и Эльдара было хуже. С ними были десять беспомощных людей, о которых они обязаны были заботиться, думать о пище и тепле для них и об их безопасности, хотя сами они были полностью измотаны.

Беззащитные сидели на кроватях, прикрепленных к двум стенам избы и смотрели на огонь. У третьей стены стоял обеденный стол, а у четвертой располагалось место для очага и двери, ведущие в комнату. Лестница для подъема на полати находилась около одной из кроватей.

«Боже мой, с чего мне начать?» – думала Виллему. Эльдар продолжал упорно заниматься очагом.

Внезапно от холода и безнадежности ее с головы до ног пронизала дрожь. Она стала обходить беспомощных растерявшихся людей, осматривая одного за другим.

Уже у первой женщины, с которой она начала свой обход, чтобы потом дойти и до мужчин, она столкнулась с огромными трудностями.

– Они должны сменить одежду, – тихо произнесла она. – Или, если бы мы смогли их вымыть…

– Пусть подождут.

– Да, я понимаю. Но все на них превращается в лед.

– Ты имеешь в виду, что у них есть… О! Боже мой!

Но помочь ей он и не пытался.

Виллему развязала веревки, сказывавшие их, согрела ледяные руки: сняв оледеневшие тряпки с грязных ног, растерла их.

– О, дорогая, какая рана! – воскликнула она. – Эльдар, у тебя есть теплая вода?

– Сейчас будет.

Он налил теплой воды на тряпку и протянул ее ей. Виллему осторожно, как могла, промыла рану. Тут же к ней подошел другой и показал свое колено.

– Рана!

– У меня тоже, – сказал еще один и показал руку.

Мгновенно она была окружена людьми. Все хотели показать ей свои раны, одна хуже другой. Жалобные крики «рана, рана» резко звучал в ее ушах.

«Боже, помоги мне», – шептала она про себя. Ах, если бы здесь был дядя Маттиас. Или Никлас. Да, Никлас с его врачующими руками. Они бы здесь понадобились. И он бы с удовольствием воспользовался своим искусством, ибо у него теплое, полное понимая сердце. Не так, как у других…

«Нет, я несправедлива. У Эльдара совершенное иное воспитание. Но придет и его время. Он еще покажет свое истинное, человеческое лицо».