Вьюга

Но Виллему чувствовала, что наследство передается дальше. Она сама была его носителем. Нити из злополучной горной долины расходились широко по земле. Они тянулись сюда, в сельскую местность, в датский дом Габриэллы и в шведский королевский двор в Стокгольме. Непостижимые скитания разбросали родственников по всему свету. И в каждом из них прорастало семя злого наследства. Виллему, подобному Тенгелю дала обет. Она не станет передавать этого семени дальше. Передаст по наследству совершенное иное.

Силье, которую все считали прародительницей рода, родила единственную дочь – Лив. У Лив была также одна дочь, Сесилия, которая в свою очередь произвела на свет единственную дочь Габриэллу, мать Виллему. Так что Виллему обязана попытаться родить одну дочь, правнучку правнучки Силье.

Но она не хочет. Отчасти из-за проклятия, а отчасти потому, что у самой пока еще мышление детское и ей не нравится мысль о рождении ребенка. Это ужасно, отвратительно и… О, нет, она этого не хочет!

В действительности, она со своей безответственной, ненасытной жаждой приключений представляла смертельную опасность для самой себя.

А отдававшие желтизной глаза, ставившие в тупик всех в роду?

Впрочем, скоро будет раскрыто, почему у Никласа, Доминика и Виллему такие глаза…

2

Зима стояла у дверей, и пожилые люди с огромным страхом ожидали ее прихода. Им и раньше доводилось переживать голодные зимы, и они знали, что это такое. Люди Льда и Мейдены делали все, что было в их силах, но и их запасы должны были скоро кончиться. И что тогда?

Неурожайным год был лишь в одной из областей Норвегии. Голода, который охватывал бы всю страну, не было уже с начала 1650-х годов. Но сельские территории были относительно изолированы друг от друга; неурожай поразил внезапно только несколько районов Норвегии. Поскольку в Гростенсхольме и в окружающих его уездах несколько лет подряд осень была плохой, наступающая зима казалась всем настоящим ужасом.

Спустя несколько недель после того, как трое молодых людей побывали в Черном лесе, из Дании возвратился Калеб. Он приплыл на груженном корабле и привез зерна. Габриэлла не приехала с ним. Ее мать, Сесилия, в последнее время часто простужалась и сейчас чувствовала себя неважно. Габриэлла осталась с ней на всю зиму.

Вместе с Калебом приехал помогавший ему в пути Тристан, его шурин, сын Танкреда. Тристану исполнилось пятнадцать лет, и ему были присущи все проблемы и заботы подростка. Он вытянулся и превратился в подающего надежды юношу. Каштановые волосы ненавистными для него локонами ниспадали с головы. «Такой очаровательный!» – говорили дамы при датском дворе. «Словно херувим». Если же говорить точно, то в Тристане от херувима не было ничего. Все его черты и тело в результате полового созревания подвергалось коренным изменениям.

В нем как бы отсутствовала гармония. Его мучили прыщи и то, что он все время краснел от смущения. Ладони потели, и он исподтишка с любопытством и томлением, пугливо заглядывался на всех девушек, начиная с грязной маленькой двенадцатилетней свинопаски и кончая надушенными взрослыми дамами при дворе. По ночам ему снились возбуждающие сны, он до смерти стыдился этого, сам заправлял кровать, чтобы служанки не видели пятен на простыне. Смущался и своего голоса, который всегда поднимался до фальцета, когда Тристан хотел внести свой взрослый и взвешенный вклад в разговор.

Корабль с таким количеством тайно ввозимого зерна не мог войти в гавань Кристиании. Но хранить долго этот груз было нежелательно. Поэтому пристали к берегу в одном из заливов, расположенных недалеко от Гростенсхольма. По тем или иным причинам корабль оказался в том самом месте, куда Колгрим в братской ненависти заманил маленького Маттиаса и отправил его в плаванье на плоскодонной лодке.

Этого Калеб и Тристан не знали. Они привели лошадей из Гростенсхольма, Липовой аллеи и Элистранда и под покровом ночной темноты перевезли груз домой. Корабль отправился в Кристианию, чтобы освободиться от остального груза. Их не мучила совесть оттого, что они так прокрались мимо огромной массы голодных людей в провинции Акерсхюс. Им надо было накормить целый уезд, а на большее привезенного не хватит.

Виллему приехала на одной из телег. Калеб только улыбнулся этому. Его дикой дочери следовало родиться мальчишкой, подумал он. Она так бесстрашна и смела в высказываниях. Но с другой стороны, может, и жаль, что, вырастая, она становилась очень привлекательной молодой женщиной.