ФЕЙСКОНТРОЛЬ НА ГЛАВНУЮ РОЛЬ

   Стоит ли упоминать о такой мелочи, как финансовое благополучие? Увы, в России ученые, если, конечно, они не работают на оборону, получают копейки, оклада Эрика едва хватало на соль, хлеба на него уже нельзя было купить. Когда Нина основала институт и стала ректором, она записала мужа в заместители по научной работе. Сейчас Лаврентьев сидит на большом окладе, и в конце каждого месяца в семье разыгрывается комедия. Эрик получает в бухгалтерии конверт, расписывается в ведомости и торжественно несет жене ее же деньги.

   – Солнышко, – говорит профессор, – это тебе на хозяйство.

   Нинуша многословно благодарит супруга и демонстративно кладет купюры в ящик письменного стола. Одно время я сомневалась: неужели доктор наук не понимает, что огромную сумму ему платит собственная супруга? Но потом убедилась: Эрик – сущий ребенок, как все дети, он эгоистичен и занят лишь собой. Впрочем, справедливости ради следует отметить: Лаврентьев не жаден, не делает заначек, не конфликтен, не притязателен ни в еде, ни в одежде, считает Нину авторитетом во всех вопросах, никогда с ней не спорит, не имеет собственного мнения, не изменяет жене, и вообще он шагу не ступит без ее согласия.

   На моей памяти Эрик лишь однажды устроил скандал, и это было связано с выбором места под строительство загородного дома Лаврентьевых. Нина приглядела замечательный участок в относительно тихом месте – в лесу около озера. Подруга настолько была уверена в согласии мужа на облюбованный ею участок, что даже не рассказала ему о том, где возведут здание. А вот мне, приехавшей в гости, Нина принялась демонстрировать фотографии местности. Во время изучения снимков в гостиной раздался голос Эрика:

   – Я категорически против.

   Я от неожиданности икнула, а Нина с изумлением спросила:

   – Милый, что ты сказал?

   – Я категорически против, – решительно повторил муж.

   – Против чего? Строительства дома? – оторопела она. – Боишься хлопот? Не волнуйся, я сама решу проблемы с рабочими.

   – Мне не нравится участок, – заявил профессор. – Я давно нашел другой.

   На короткое мгновение Нина лишилась дара речи, затем осторожно осведомилась:

   – Что ты сделал?

   – Минуточку… – буркнул ученый и, проявив небывалую прыть, побежал в кабинет.

   – Он заболел? – в ужасе повернулась ко мне Нина.

   Я растерянно пожала плечами, но ответить не успела – Эрик примчался назад с картой Подмосковья под мышкой.

   – Смотрите внимательно, вот деревня Киряевка, – захлебываясь словами, затараторил Лаврентьев. – Я хочу жить там!

   – Милый, – нежно возразила Нина, – оцени, в какое захолустье ты нацелился.

   – Это совсем близко, – не дрогнул муж, – двадцать пятый километр от столицы.

   – По Ленинградке! – фыркнула я. – Эта магистраль постоянно забита. Да еще в сторону от нее сколько ехать!

   – Киряевка… – подхватила Нина. – Ничего себе названьице!

   – Сомневаюсь, что вам удастся провести в новое здание водопровод и газ, – в унисон ей пела я. – Эта, извините за выражение, Киряевка – богом забытая деревенька, вокруг ничегошеньки, кроме леса, нет. Нина нашла место намного лучше.

   – Нет! – стоял на своем Эрик.

   – Послушай, – Нина, не привыкшая к возражениям мужа, начала выходить из себя, – чем тебе это идиотское село приглянулось?

   Эрик ткнул пальцем в карту.

   – Здесь есть кладбище.

   – Вот здорово, – воскликнула я, – жизнь у погоста! Хотя, если с другой стороны посмотреть, там тихо. Ну разве какое привидение забредет, завоет в полночь под окном.

   Эрик сердито зыркнул на меня:

   – Заткнись! Дай сказать!

   Я прикусила язык. Похоже, профессор впал в крайнюю степень возбуждения, до сих пор он никогда никому не грубил.

   – Солнышко, может, врача вызвать? – забеспокоилась Нина.

   Эрик набычился.

   – Я пишу книгу про историю рода Варваркиных, – завел он голосом лектора, – меня давно интересовала эта семья, корнями уходящая в десятый век.

   – Офигеть! – пискнула Арина, до сей поры молча наблюдавшая за скандалом.

   – Последний представитель семьи Панкрат Варваркин, – не обращая внимания на дочь, продолжал Эрик, – был книголюб, хранил уникальную коллекцию изданий, собранных его дедом и отцом, но никому ее не показывал. Старинные тома требуют особых условий содержания, им вредны яркий солнечный свет и высокая влажность, поэтому коллекционер построил в усадьбе специальное хранилище, куда не допускал ни одного постороннего. Современники говорили, что собрание Варваркина лучшее в мире.