Язон четырех морей

И, несмотря на нависшую над ней угрозу, несмотря на сковавшую ее цепь, Марианна уснула с улыбкой удовлетворенного ребенка на губах, шептавших:

– Я люблю тебя, Язон… Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю…

Глава VI

Рациональное использование сена и того, что в нем нашлось…

Наступивший день позволил Марианне более подробно осмотреть свои ограниченные владения. Склад сена занимал пространство до крыши с высокими скатами. Он должен был быть очень обширным, судя по длине главной балки и внушительной крыше на образующих сруб деревянных стропилах. Он был более чем на три четверти заполнен громадными тюками сена, видимо, не последней жатвы, сухого и хрустящего. Достаточно малейшей искры, чтобы оно мгновенно вспыхнуло, и Марианна поняла, что на ночь ей не оставят никакого огня.

Днем здесь было светло благодаря широкой щели в стене, вроде амбразуры, позволявшей определить ее толщину. На скате крыши находилось маленькое слуховое окно с подъемной рамой, но слишком узкое, чтобы им воспользоваться для бегства. Тем не менее длина удерживавшей Марианну цепи позволяла свободно подойти и к щели, и к слуховому окну. Стекло было очень пыльное, однако она все-таки смогла рассмотреть возвышающиеся над деревьями высокие шиферные крыши, каминные трубы и золоченые флюгеры большого замка. Над одной из башен развевалось знамя с цветами Испании, и она поняла, что ее предположение верно: она в Мортфонтене. Дальше за замком, с правой стороны, многочисленные дымы указывали на деревню.

Пропускавшая свежий утренний воздух щель, в свою очередь, позволяла увидеть широкое пространство воды, на котором показывались небольшие лесистые острова, уже укрытые светлым муаром приближающейся осени. В утреннем свете вода с подымающимся легким туманом приобрела опаловый оттенок, а стройные стволы больших шелестящих тополей и увенчанных первым золотом берез, казалось, сторожили какое-то зачарованное королевство. Дальше виднелись пологие, покрытые зеленью холмы, и Марианна, прижавшись лбом к камню, говорила себе, что очень редко встречала такой прекрасный, такой поэтический пейзаж. Если эти владения принадлежали королеве Юлии, она понимала, почему та не торопится покинуть их ради строгого великолепия Мадрида и бесплодности сьерры. Такое место самой природой было создано для мирной и счастливой жизни, и нужно иметь в высшей степени извращенный и злобный ум, чтобы ввести сюда насилие и беззаконие.

Что касается сеновала, то он, очевидно, находился на острове, раз потребовалась лодка, чтобы доставить ее сюда.

Помимо горы из сена, «меблировка» жилища Марианны была довольно скромной. В самом темном углу стояла металлическая лоханка, большой, весь в щербинах глиняный кувшин с водой, брусок простого мыла, две почти чистые тряпки, без сомнения претендовавшие на возведение в ранг туалетных салфеток, и большое ведро для грязной воды. Пленница должна быть довольной, что ее тюремщики подумали о том, что она может захотеть умыться.

Около полудня Санчец принес продовольствие, состоявшее из холодного мяса, черствого хлеба, куска сыра, такого твердого, что его и топор бы не взял, и нескольких фруктов, которые расстались с родными деревьями очень давно. Несмотря на это, проголодавшаяся Марианна жадно набросилась на еду, в то время как Санчец опорожнил ведро, добавил воды в кувшин и в заключение заявил, устремив на нее злобный взгляд:

– На сегодня это все… приду завтра!

Таким образом он дал ей понять, что еду надо растянуть на сутки. Но вместе с тем приятной оказалась новость, что Марианна будет видеть своего тюремщика не более одного раза в день. Это давало ей время подумать над тем, как убежать. Оставалось узнать, будут ли ее время от времени посещать Пилар с приспешниками.

Чтобы вернуть себе свободу, первой задачей было, как избавиться от цепи, но неоднократные попытки вытащить руку из браслета, намыливая ее, привели к тому, что запястье разболелось, а к вечеру сильно распухло. Единственная возможность освободиться – открыть замок. Но как?.. Чем? Эта прискорбная очевидность заставила пролить слезы, которые немного успокоили нервы молодой женщины и позволили ей смотреть на свое положение немного оптимистичней. Уже прошли сутки, как она и Кроуфорд были похищены. Безусловно, Элеонора потревожила Талейрана, если не полицию. Они должны заниматься розысками, и Талейран знал, где нашла убежище Пилар. Но мог ли он вообразить, что похищение организовано этой молчаливой и мрачной молодой женщиной, у которой, казалось, нет других забот, как укрыться в тени могущественной покровительницы? Затем он, безусловно, подумал, что Кроуфорд переоценил возможности своих тюремных знакомств и опрометчивых гостей опознали, арестовали и заключили в тюрьму. Поскольку Марианна вернулась в Париж тайком, было довольно трудно просить открыто помощи у Савари. Что касается Наполеона, его недавнее неприятное письмо князю Беневентскому заранее подтверждало бесполезность обращения к нему. Оставался Жоливаль, но он не скоро вернется, и, даже если он бросится на поиски, едва сойдя с лошади, сколько времени пройдет, пока он нападет на малейший след? Наконец, предположив, что следы приведут к Мортфонтену, как добиться обыска владений королевы Испании? Действительно, в искусно задуманном плане Пилар было предусмотрено все… Так логика рассуждения разрушила недавний оптимизм и вернула ее к грустным мыслям, с которыми она и заснула.