Язон четырех морей

– Она живет около заставы Поршерон.

В тусклом взгляде парня что-то промелькнуло.

– Ого! Это нетрудно. Да ладно, завезу…

И после этих слов он, похоже, снова задремал, в то время как на берегу широкого водоема показалась изящная ротонда Леду и красные беседки заставы Лявилет.

Не вызывая никаких подозрений в своем наряде, Марианна наблюдала, как таможенники исполняли свои обязанности. Затем поехали вдоль стены Откупщиков до заставы Ляшапель, откуда повозка углубилась в предместье Сен-Дени. Попрощавшись с молча кивнувшим парнем и дрожа от возбуждения, снова наконец оказавшись в Париже, Марианна так помчалась к улице Тур д’Овернь, словно от этого зависела ее жизнь. Но это оказалось трудным упражнением, ибо склоны Монмартра были очень крутые. Чтобы легче бежать, ей пришлось снять слишком большие сабо, к которым ее ноги никак не могли привыкнуть. Поэтому и босиком пришла она наконец с пылающим лицом, растрепанными волосами и еле дыша к белому дому, где она всегда находила такой теплый прием, опасаясь увидеть закрытые ставни и весь тот неприветливый облик, который обычно имеют пустые дома. Но нет: ставни были открыты, трубы дымили, и за окном вестибюля виднелась ваза с цветами.

Однако, когда Марианна вошла в калитку и направилась к дому, она увидела швейцара, бегущего к ней со всей скоростью его маленьких ножек и растопыренными руками загораживавшего ей дорогу. Она с разочарованием обнаружила, что это новенький, и она его не знает.

– Эй! Стой! Куда тебя несет, девка?

Марианна остановилась и подождала так неприветливо встретившего ее швейцара.

– Я хочу видеть госпожу Гамелен! – сказала она спокойно. – Она ждет меня!

– Госпожа не принимает таких оборванок! К тому же ее нет дома! Убирайся!

– Если ее нет, позовите Жонаса! Надеюсь, он дома?

– Стану я бить ноги из-за какой-то бродяжки! – Он с сомнением посмотрел на нее. – Ладно, скажи твое имя, если хочешь, чтобы я его позвал.

– Скажите: «мадемуазель Марианна»!

– Какая Марианна?

– А это вас не касается! Сейчас же найдите его и не сомневайтесь, что он очень рассердится, если вы заставите меня ждать.

С недовольной миной швейцар направился к дому, бормоча что-то не очень любезное в адрес уличных девок, которые пытаются проникнуть в приличные дома, но через несколько секунд Жонас буквально вылетел из застекленных дверей. Лучезарная улыбка надвое рассекала приветливое черное лицо мажордома Фортюнэ.

– Мадемуазель Мавианна! Мадемуазель Мавианна! Боже мой! Входить! Входить сковей! Господи, но откуда вы, в такой вид?

Марианна рассмеялась от радости при этом дружеском приеме, сразу вернувшем ей мужество. Здесь наконец открылась дверь к спасению.

– Мой бедный Жонас, видно, так уж судьбе угодно, чтобы вы из десяти раз девять встречали меня в непотребном виде… Госпожа уехала?

– Да, но сково вевнется! Идите отдыхать!

Величественным жестом отослав швейцара, Жонас увлек Марианну в дом, докладывая о том, как волновалась о ней его хозяйка после возвращения с вод.

– Она вас считать мевтвой! Когда князь Беневент гововит, что вы исчезать, и думать, она сходит с ума, честного слова! О! Смотвите! Вот она!

Действительно, Жонас как раз хотел закрыть дверь, когда карета Фортюнэ въехала во двор, описала изящную дугу вокруг фонтана и остановилась против крыльца. Молодая женщина вышла из нее, но выглядела печальной, и впервые за все их знакомство Марианна увидела, что она одета в строгое фиолетовое платье из очень темного бархата. Другой странностью показалось то, что она была едва накрашена, а покрасневшие глаза под вуалеткой явно говорили, что она плакала… Жонас поспешил к ней.

– Ма’ам Фовтюнэ! Мадемуазель Мавианна здесь!..

Г-жа Гамелен подняла глаза. Огонь радости вспыхнул в ее грустном взгляде, и она без слова бросилась к подруге, неистово сжав ее в объятиях и залившись слезами. Марианна никогда не видела беззаботную креолку в подобном состоянии и, возвращая ей поцелуй, прошептала на ухо:

– Фортюнэ, бога ради, скажи, что с тобой стряслось? Неужели ты так переживала из-за меня?

Фортюнэ резко оторвалась от подруги, затем, положив руки на плечи молодой женщине, пристально посмотрела на нее с таким состраданием, что дрожь ужаса прошла по телу онемевшей Марианны.

– Я приехала из дворца правосудия, Марианна, – сказала г-жа Гамелен так тихо, как только могла. – Все кончено…

– Что… ты хочешь сказать?