Язон четырех морей

Зычный голос пронзил опасный туман, в котором Марианна блуждала наудачу, голос, заявивший с сильным русским акцентом:

– Я требую первый вальс, дорогой князь! Она мне должна! Я ей уже заплатил ценой крови и готов заплатить еще вдвое дороже!

Это был низкий бас, в котором перекатывались камни Урала, но ему удалось наконец вернуть Марианну на твердую землю. Она увидела, что обладателем этого голоса являлся не кто иной, как ее неистовый преследователь из Булонского леса, тот, кого сама она уже прозвала казаком. Да, перед нею стоял этот противный Чернышов!

С вызывающим видом он преградил ей дорогу, и, хотя он обращался к Талейрану, его дерзкий взгляд монгола впился в лицо Марианны. Молодая женщина незаметно пожала плечами, но не скрыла презрения в улыбке.

– Я должна вам? Да я даже не знаю вас.

– Если вы меня не знаете, почему, когда заметили, нахмурили брови, как делают при виде надоедливого знакомого? Скажите, что я вам не нравлюсь, сударыня, но не говорите, что не знаете меня!

Молния гнева зажгла зеленые звезды под ресницами Марианны.

– Вы просто невыносимы, сударь, вы становитесь дерзким. Вы явно делаете успехи! Должна ли я выразиться более ясно?

– Пожалуйста, попытайтесь, этим вы ничего не достигнете! В моей стране, где люди самые упрямые в мире, моя настойчивость вошла в поговорку.

– На здоровье! Но сейчас вы убедитесь, что моя не меньше.

Раздраженно помахивая веером, она хотела пройти дальше, когда Талейран, с веселой улыбкой молча следивший за этой стычкой, осторожно удержал ее.

– Если я в это не вмешаюсь, может произойти дипломатический инцидент, э? – игриво сказал он. – А я, я слишком люблю моих друзей, чтобы позволить им безрассудно завязнуть в зыбкой почве недоразумений.

Марианна обратила к нему изумленный взгляд, который был подлинным шедевром снисходительного высокомерия.

– Господин ваш друг? О, князь!.. Я знала, что вы знакомы со всем миром, но я не надеялась найти у вас отсутствие вкуса в выборе друзей!

– Полноте, дорогая княгиня, – засмеялся Талейран, – усмирите немного свою гордыню, чтобы доставить мне удовольствие. Я охотно признаю, что граф Чернышов применяет воинственную галантность, которая может показаться слишком прямолинейной изысканному вкусу красивой женщины. Что поделаешь? Это одновременно достойный мужчина и… дикая душа!

– И я горжусь этим! – крикнул русский, устремив на молодую женщину недвусмысленный взгляд. – Одни дикари умеют говорить правду и не стыдятся своих желаний. Самое пылкое мое желание – добиться танца с самой прекрасной дамой из всех, кого я видел в жизни, и, если возможно, улыбки! Я готов просить об этом на коленях, здесь и немедленно, если так надо.

На этот раз гнев Марианны слегка смягчился неожиданностью. Она ни минуты не сомневалась, что этот странный человек готов немедленно привести в исполнение свой замысел и упасть перед нею на колени в разгар бала, не стесняясь учинить этим новый скандал. Она угадывала в нем одну из тех бешеных натур, непредсказуемых и своенравных, которых она всегда инстинктивно опасалась. Со своей стороны, Талейран должен был ощущать то же самое, раз он снова поспешил вмешаться. Не переставая улыбаться, он чуть покрепче сжал руку Марианны.

– Вы получите ваш танец, дорогой граф. По меньшей мере, я надеюсь на это, если княгиня Сант’Анна соизволит простить ваши татарские штучки, но не торопитесь и оставьте ее еще немного со мной. Здесь есть много желающих поздороваться с княгиней, прежде чем она отдастся танцам.

Чернышов тотчас отступил с дороги и согнулся вдвое в приветствии, которое Марианна сочла несколько угрожающим.

– Я согласен, – сказал он кратко, – но я вернусь. До скорого свидания, сударыня.

Продолжив наконец свой путь к бальному залу, Марианна позволила себе легкий вздох облегчения и подарила своему кавалеру полную признательности улыбку.

– Благодарю вас за избавление, князь! Этот русский чересчур навязчивый!

– Именно так утверждает большинство женщин. Правда, говорят они это со вздохами и совсем другим тоном. Может быть, и вы когда-нибудь вздохнете, вы тоже! В нем много очарования, э?

– Не рассчитывайте на это. Я имею слабость предпочитать цивилизованных людей.

Он окинул ее полным искреннего удивления взглядом.

– Ах! – сказал он только. – Я не думал…

Замечательный бальный зал, сооруженный только для одной ночи, был подлинным чудом изящного искусства. Хрупкие стены из синего полотна покрывали волны сверкающего газа с гирляндами разнообразных цветов из тюля и тонкого шелка. Изобилие деревянных позолоченных люстр с бесчисленными свечами создавало сказочное освещение. Ведущая к нему галерея была украшена таким же образом. В открытом пролете высокой арки виднелся иллюминованный парк. Снаружи этот зал, возведенный, кстати, на дне большого высохшего бассейна, освещался масляными фонариками в оригинальных торшерах.