Тайна

— Да, ты ведь говорила, что не переносишь пудру. Теперь я тебе верю. Запомни это, Лиллебрур! И, может быть, сейчас ты понял, почему Элизабет не пользуется париком.

— Но, дорогой, — сказал Лиллебрур с лукавым юмором в глазах. — Я никогда не встречал такой сильной реакции от женщины! Я не могу не считать себя польщенным, произведя столь острое впечатление.

Элизабет охватило отчаяние. Она отнюдь не хотела произвести на него такого впечатления. Но он и после этого оставался таким же внимательным.

— Дорогой Вемунд, где ты нашел этот цветок?

— Цветок? — процедил Вемунд сквозь зубы. — Скоро ты обнаружишь шипы! Элизабет — дочь моего хорошего друга Ульфа Паладина из рода Людей Льда, о чем я тебе вчера рассказывал. Она не обычная девушка — ни по происхождению, ни по характеру.

— Да, ты рассказал, что фрекен Элизабет присматривает за женщиной. За твоей… подругой?

Элизабет уставилась на Вемунда, но тот, как ни в чем не бывало ответил:

— За моей подругой, да.

По той или иной причине этот ответ был воспринят абсолютно спокойно.

Лиллебрур поинтересовался:

— В таком случае я, разумеется, не буду иметь возможности нанести визит фрекен Элизабет без твоего разрешения?

— Да, конечно, не будешь! Во всяком случае, не дома у моей подруги. Но вообще, ты располагаешь полной свободой общения с ней. Если хочешь, пригласи ее домой в Лекенес. Ей будет довольно одиноко в Кристиании.

— Вот здорово, — воскликнул Лиллебрур. «Ох, ну что за неподходящее имя для такого красивого мужчины», — подумала Элизабет. Он продолжил:

— А почему бы уже не сегодня вечером? Я знаю, что моим родителям сейчас жутко скучно дома. Фрекен Элизабет… Не соблаговолите ли Вы придти к нам в гости? Я не ожидал столь приятной встречи, поэтому я пришел сюда пешком, но если Вы потрудитесь последовать со мной, то обратно я отвезу Вас в коляске.

В отличие от Вемунда, Лиллебрур, несомненно, владел искусством разговора с дамами. Элизабет уже пришла в себя после случая с пудрой и вопрошающе посмотрела на Вемунда. Он, похоже, был доволен этим предложением.

— Я сменю госпожу Окерстрем, ей нужно домой, — сказал он, обращаясь к Элизабет.

Интересно, братья договорились об этом загодя? Или Вемунд предвидел это с ходу сделанное приглашение? Обычно ли, что приличную девушку приглашает домой неизвестный мужчина вот так сразу? Элизабет сама не знала, правильно ли она поступает, но ей очень хотелось осмотреть прекрасный Лекенес изнутри.

— Ты можешь привезти Элизабет ко мне домой после этого, — бесцеремонно предложил Вемунд. — Она живет недалеко отсюда.

«Ну, это спорный вопрос», — подумала она.

— Да нет же, я отвезу ее к ней, — возразил Лиллебрур.

— Привози ее сюда и не создавай проблем!

Лиллебрур подчинился приказу. Элизабет заметила его преданность старшему брату и восхищение им; это ее тронуло.

Идя рядом с Лиллебруром Тарком по тропинке этим прекрасным летним вечером, она обратила внимание на то, какими рассеянными были ее мысли. Карин, за которую она отвечала и которая ей стала нравиться, представляла для нее главный интерес. Она хотела больше знать о ней и больше ее понимать. С Лиллебруром она была пока слишком мало знакома, чтобы иметь о нем хоть какое-то суждение. Бесспорно, он был весьма привлекательным! Этого она не могла отрицать. И он казался мягким и добрым. Можно было бы заполучить гораздо худшего супруга!

Быть с ним всю жизнь?..

Ну а почему бы и нет? Лишь бы только она ему понравилась. И чтобы он никогда не изменял, потому что именно этого Элизабет не смогла бы простить.

Но, видимо, не стоит загадывать на столь отдаленное будущее. Ведь пока только Вемунд «определил» ее и Лиллебрура друг для друга. Она еще ничего не знала о его пожеланиях. Или о его семье. Или о том, что они об этом думают.

— Заметно, что у вас с братом прекрасные отношения, — сказала она, когда они в вечерних сумерках проходили мимо могучих дубов, на листьях и ветвях которых лежала роса.

— Так было всегда, — ответил Лиллебрур. — Вемунд — замечательный брат. Жаль, что он уехал от нас, его нам очень не хватает.

— А зачем он это, собственно, сделал? — поторопилась спросить Элизабет, пожалев потом о своей бестактности.

Но Лиллебрур ответил спокойно и добродушно: