Мои дорогие мужчины

– Примерно в половине седьмого. – Кэм услышал шелест бумаг и почувствовал раздражение от того, что Анна явно сверяется со своим ежедневником.

– Хорошо. Я смогу приехать. В шесть тридцать.

По мнению Кэма, согласие прозвучало слишком официально: как будто она назначала деловую встречу.

– Ты там одна?

– В кабинете? Да, сейчас одна. А что?

– Просто интересно. Я думал о тебе весь день. Позволь мне завтра заехать за тобой, тогда я после ужина отвезу тебя домой. Мы могли бы остановиться по дороге, и я… чуть не сказал «перелез бы на заднее сиденье», но в «Корвете» нет заднего сиденья. Все же я думаю, мы как-нибудь смогли бы устроиться.

– Не сомневаюсь, что смогли бы. И именно поэтому я приеду сама.

– Анна, я хочу тебя.

– Я знаю. Очевидно, рано или поздно это случится, но пока…

Ее голос стал хриплым и уже не таким чопорным. Кэм улыбнулся.

– Я мог бы сейчас рассказать, что собираюсь с тобой делать. Шаг за шагом. А ты могла бы записать в своей маленькой книжечке для последующего сравнения.

– Я… я думаю, нам лучше отложить это. Как-нибудь в другой раз. К сожалению, через несколько минут у меня деловая встреча. До завтра, Кэм.

– Анна, ты уделишь мне десять минут наедине? – прошептал он. – Десять минут, чтобы я мог дотронуться до тебя.

– Я… мы обговорим это завтра. Я должна идти. До свидания.

– До свидания. – Довольный тем, что смутил и разволновал ее, Кэм положил трубку на рычаг и провалился в заслуженный долгожданный сон.

Ровно через час его разбудил резкий стук парадной двери и громкий, разъяренный голос Филипа.

– Узнаю родной дом! – пробормотал Кэм, скатился с кровати и, спотыкаясь, спустился в прихожую. Он совершенно не умел спать днем и если иногда баловал себя, то просыпался одуревшим и раздраженным, с единственной мыслью в голове: немедленно выпить кофе.

К тому времени, как Кэм добрел до кухни, Филип уже открывал бутылку вина, которую принес с собой.

– Где все, черт побери?! – раздраженно спросил он.

– Не знаю. Не болтайся под ногами.

Растирая лицо, Кэм вылил из кофейника остатки кофе, сунул кружку в микроволновку и наугад нажал несколько кнопок.

– Страховая компания сообщила мне, что не будет выплачивать страховку до завершения расследования.

Кэм помотал головой. Его затуманенный мозг воспринимал отдельные слова – страховка, расследование, – но никак не мог связать их вместе.

– Что?

– Прочухайся, черт побери! – Филип нетерпеливо взмахнул рукой. – Компания не желает платить нам страховку за отца, потому что подозревает самоубийство.

– Бред собачий! Он сам сказал мне, что не убивал себя.

– Неужели? – несмотря на раздражение, Филип умудрился иронически выгнуть брови. – Вы что же, разговаривали после его смерти?

Кэм вовремя спохватился, покраснел, снова выругался и распахнул дверцу микроволновки.

– Я хотел сказать, что он никак не мог совершить самоубийство. А компания упирается, потому что просто не хочет платить.

– Проблема в том, что они затеяли расследование! Их следователь разговаривал с людьми, и некоторые из его собеседников с восторгом сообщили ему самые неприглядные детали. Они знают о письме матери Сета… о том, что отец платил ей.

– Ну и черт с ними! – Кэм глотнул кофе, обжег небо и снова выругался. – Пусть подавятся своими погаными деньгами!

– Не так все просто. Если они не заплатят, это будет означать, что отец покончил с собой. Ты этого хочешь?

– Нет.

Кэм почувствовал, что голова раскалывается, и сжал переносицу. Он прожил жизнь без головных болей, а теперь они постоянно преследовали его.

– Нам придется или смириться с их выводами, или подать на них в суд и доказать, что отец не убивал себя. И учти: выпутываться мы будем у всех на виду! – Пытаясь успокоиться, Филип пил вино маленькими глотками. – В любом случае имя отца будет опорочено. Я думаю, мы все-таки должны найти эту женщину – Глорию Делотер. Мы должны все выяснить.

– Почему ты думаешь, что, если мы найдем ее и поговорим с ней, что-то прояснится?

– Мы заставим ее сказать правду!

– Каким образом? Пытками? – Кэм подумал, что эта идея не лишена привлекательности. – Мне бы не хотелось, чтобы она виделась с Сетом: мальчик явно ее боится. Кроме того, если она объявится, то может помешать оформлению опекунства.