Черная вода

Закрыв глаза, она всхлипнула.

Он подошел еще ближе. Перешагивая расселину, он почувствовал ток горячего воздуха.

— Нам нужно задать друг другу столько вопросов… — тихо сказал он, став рядом с ней.

— Да, это так…

— Но у нас нет времени. Дорога каждая секунда, ведь Тан-гиль идет сюда.

— Да… — ответила она. — Мне остается жить всего несколько часов. Я должна умереть, он убьет меня… после этого. Но сейчас я не хочу умирать!

Ее слова придали ему смелости. Он протянул руку и погладил ее по щеке. Она испуганно задрожала, но не отвернулась.

— Уведи меня отсюда… — прошептала она, стыдливо прикрыв глаза.

— Да. Не бойся меня.

Говоря с ней, он гладил ее по волосам и по щеке.

— Но я не понимаю, как в тебе поддерживается жизнь, — сказал он, — Без пищи…

— Мне не требуется пища.

— Без отдыха.

— Отдых мне тоже не требуется. Но я научилась — ведь время тянется так долго, так долго — впадать… не в спячку, нет… Как это можно назвать?

— Может быть, кома?

— Да. При этом исчезают все человеческие ощущения. Ведь Вы, благородный господин, понимаете, что он остановил мое развитие. И этот подземный огонь сохраняет меня такой, какой я была когда-то.

— Я понимаю.

Марко почти не видел ее из-за слез, застилавших ему глаза. Он снял с себя свитер и рубашку. Время, конечно, поджимало, но это маленькое существо не заслуживало грубого обращения.

В голове у него пронеслась одна устрашающая мысль. Он читал книгу Джеймса Хилтона и видел фильм о Шангри-Ла, горной стране, где люди не старятся. Об одной экспедиции, случайно оказавшейся там, и о том, как член этой экспедиции влюбился в одну молодую и красивую женщину. Им удалось бежать, но стоило им пересечь границу долины, как рядом с ним оказалась дряхлая, умирающая старуха.

Что будет с Тийли, если они освободят ее и выведут отсюда? Семь столетий…

Но теперь ему не следует думать об этом. Всадить в нее из милосердия нож он тоже не решался. К тому же это наверняка не помогло бы им пройти мимо нее.

Ему оставалось только одно.

Она открыла глаза и удивленно смотрела, как он расстегивает пояс.

Марко весь дрожал. Казалось, перед ним стоит немыслимая задача, справиться с которой было просто невозможно. Почему они выбрали именно его? Это было недомыслием с их стороны.

Но, подумав об этом, он, к своему удивлению, обнаружил, что ему не хотелось бы поручать это кому-то другому. С каждой секундой его нежность к этой девочке становилась все сильнее и сильнее.

— Вы так прекрасны, господин, — удивленно произнесла она. — Почти как мой брат. Он был тоже темнокожим и статным, но… не таким, как Вы!

— Я знаю Таргенора, — сказал Марко дрожащим от волнения голосом. — Мы с ним друзья.

Она во все глаза уставилась на него.

— Я расскажу об этом потом, — торопливо добавил он, не желая вводить ее в замешательство, — Тийли… Тебе будет больно. Поверь мне, я не хочу причинить тебе никакого вреда, я выполняю свой долг. Ведь будет лучше, если это сделаю я, а не он… этот злодей…

Тийли кивнула в знак согласия. Взгляд ее был испуганным, но она продолжала смотреть ему прямо в глаза.

«Она не знает, что Тенгель Злой — ее отец. И дай Бог, чтобы она никогда не узнала об этом!

Если бы только у меня было время, чтобы доставить ей этим радость! А все получается так грубо, прямолинейно, бесчувственно!»

Она была очень хрупкой. И как бы осторожно он все не проделывал, ей все равно должно было быть больно. Марко прижался щекой к ее щеке, взял ее одной рукой за затылок — и осторожно сблизился с ней. Это не составило для него никаких проблем. Он не был близок ни с одной женщиной, а она была хорошенькой девушкой…

Она слегка вскрикнула, задрожала всем телом — и все было кончено.

Замок был открыт.

Марко кусал губы. Ему с трудом удалось заставить себя прервать акт. И теперь он испытывал дикое необузданное желание продолжать. Но он воздержался от этого, и ему пришлось чуть ли не полминуты задержать вдох, прежде чем он смог выдохнуть.

Тийли прижалась лицом к его плечу.

Он нежно целовал ее ухо, шептал ей слова утешения, просил прощения.

Потом он взглянул на ее руки.

Они были по-прежнему прижаты к скале, словно приклеены. То же самое было и с ее ногами.