Страсти по Марии

– Госпожа герцогиня без труда представляет себе душевное состояние Ее Величества королевы, – заключил Ла Порт. – Впрочем, она написала вам вот это письмо, которое мне велено передать вам лично в руки.

– Что вы и сделали! Пойдите откушайте и отдыхайте, друг мой. О вас позаботится мадемуазель Ленонкур, а завтра у нас будет предостаточно времени, наговоримся, – добавила она, срывая восковую печать.

То, что она прочла, потрясло ее. Анна, после упоминания о страданиях, вызванных решением ее супруга сцепиться с ее братом, не прибегая к иносказанию, сообщала, чью сторону она приняла:

«Глядя в будущее, я не смею более рассчитывать на ненавистного супруга, который пренебрегает мною, и мне остается лишь надежда на успех оружия моей отчизны да упование на Господа Бога. А еще вы нужны мне, как никогда прежде, дорогая моя Мария, и надежное ваше окружение, благодаря чему наши с вами друзья, они же друзья Святой Церкви, смогут иметь представление о святотатственных планах кардинала. Поскольку, как вы сами хорошо знаете, именно он и является истинной причиной всех бед...»

Письмо было пространным, на трех страницах, со множеством подробностей, так что Марии стало абсолютно ясна причина, по которой королева прислала к ней лично Ла Порта. Письмо это было весьма опасным документом. Попадись оно в чужие руки, все закончилось бы эшафотом не без предварительных «бесед» в пыточной. Что до королевы, то она рисковала не только отречением, но и заключением в одну из самым отдаленных крепостей, где верной христианке было бы обеспечено уединение понадежнее, чем в любом из самых строгих монастырей. Все это означало чрезвычайную важность роли, отводимой герцогине, как и блистательное место рядом с Анной в будущем после возможной победы испанцев, посодействовать которой следовало любой ценой.

Закончив чтение, Мария сложила послание, на мгновение задумавшись над тем, что же теперь с ним делать: бросить в огонь или же сохранить? Последнее, несомненно, опасно, но, с другой стороны, это неопровержимое свидетельство враждебных замыслов королевы против страны, корону которой она носила, и могло стоить дороже золота на случай, если дела пойдут в непредвиденном направлении и кое-кто сочтет необходимым предать герцогиню де Шеврез забвению или, хуже того, сделать из нее козла отпущения... В результате этих размышлений письмо было положено на дно небольшого железного сундучка, в котором Мария хранила самые важные свои бумаги.

На следующее утро у Марии с Ла Портом был долгий разговор при закрытых дверях, а Эрмина оберегала их уединение. До Марии долгое время не доходило никаких новостей, у нее накопилось много вопросов о событиях в Париже и особенно в Лувре. Прежде всего обо всем, что касалось свиты королевы. Мария об этом ничего не знала. А перемены случились немалые: место первой фрейлины теперь занимала маркиза де Сенесей, в девичестве Маргарита де Ла Рошфуко, весьма преданная королеве и потому никак ее не стесняющая, но главным вдохновителем того, что называлось заговором, бесспорно, являлась мадам де Отфор. Ближайшее доверенное лицо Анны Австрийской, самая надежная ее опора, которую та, в свою очередь, тоже некоторым образом оберегала, и в первую очередь от собственного же мужа. Ее ослепительная красота была причиной ее несомненного влияния на Людовика XIII, притязаниям которого она так и не уступила, над которым даже позволяла себе подшучивать. Огорченный король теперь волочился за мадемуазель де Ла Файетт, также до сих пор не ответившей должным образом на его внимание.

– Однако, – рассказывал Ла Порт, – нет никакого сомнения в том, что она платит ему своей чистой любовью, но, будучи весьма набожной, разрывается между королем и Богом. Ее борьба с самой собой вызывает у всех искреннее сострадание, даже у королевы. Но только не у кардинала. Мне из надежных источников известно, что он пытается влиять на исповедника бедной девочки с тем, чтобы заставить ее подчиниться его власти.

– Для кардинала заманчиво иметь там своего человека. Он хочет подложить ее в постель к королю. Ну что за святоша!

– Ничего у него не получится. Душа у этой девчушки, с виду мягкой, нежной и робкой, тверда, как и у Авроры! Она скорее разобьет себе сердце, чем допустит, чтобы тот, кого она искренне любит и почитает, совершил из-за нее смертный грех. К тому же она фрейлина королевы и не посмеет предать ее.

– Кто теперь прислуга у королевы?

– Мадемуазель де Понс, которая видит себя герцогиней де Гиз, мадемуазель де Шавини, мадемуазель де Шэмероль, конечно же.