Страсти по Марии

Получила старая королева и письмо от кардинала. В нем Ришелье, как всегда, очень твердо держался своих позиций – раскаяние либо невозвращение: «Коль вы невиновны, вы сами себе охрана, но если по слабости духа человеческого, коей не ведает пола, вы не воспротивились чему-либо, что могло стать предметом сожаления Его Величества, вы найдете по его милости все, чего могли ждать от него и чего добивались». Кардинал добавлял, «что упрямство никогда и ничему не послужило, и было глупо осудить себя на изгнание, когда взамен нескольких написанных слов можно легко обрести вновь все, что утеряно...»

На этот раз Мария услышала ответ на свой вопрос. Она хотела все обдумать, а тем временем великолепный пейзаж лондонского королевского двора начали затягивать черные тучи.

Карл I лично взялся за оружие и отправился к шотландцам, руководимым Александром Лесли, опытным военным. Тем временем королева Генриетта-Мария разродилась маленькой Катрин, увы, не выжившей. В качестве некоторого утешения в ее печали королева сумела добиться у Карла для своего дорогого Холланда назначения командовать кавалерией. Правда, Холланд в этом мало что смыслил, так что общее командование возложили на графа Аронделя, стоившего не многим больше. Результат оказался плачевным: под Келсо Холланд, у которого было три тысячи пехотинцев и только триста кавалеристов, встретился лицом к лицу с армией, вдвое превосходившей численностью. Он даже не попытался вступить в сражение, а попросту удрал, что было по-своему мудро. А Карл I сразился с Лесли, не понеся при этом значительных потерь, положив конец давней вражде, что в конечном счете обернулось выгодой для Шотландии, получившей впоследствии право на самоуправление.

Холланд вернулся в Лондон, призвав в утешительницы королеву. Его спешное бегство стало предметом презрительных насмешек, и Мария страдала от унижения. Как могло случиться, что она, Мария де Роан, могла без памяти любить труса и, хуже того, все еще продолжала его любить?! Ответ на этот вопрос она получила очень скоро.

Как-то вечером во время концерта у королевы Мария, у которой разыгралась жестокая мигрень, попросила Уильяма Крафта сопровождать ее в прогулке по парку. Стоял сентябрь, но погода была еще теплой, и только вечерний свежий воздух напоминал о наступившей осени. После духоты ярко освещенного свечами салона, наполненного приторными запахами духов, Мария почувствовала себя лучше. Они медленно брели по берегу Темзы, на черном атласе которой поблескивало отражение молодого месяца. Уильям самозабвенно говорил о своей любви, которая, по его словам, с каждым днем становилась все сильнее.

– Мне хотелось бы, чтобы вы принадлежали только мне в доме, затерянном среди деревьев и кустов, в таком укромном месте, чтобы ни одна душа не могла нас там найти! Мария! Прекрасная Мария! Скажите мне, что наступит день, когда мои мечты станут явью...

– Можешь продолжать мечтать, но в одиночку! – раздался громкий голос справа от Марии.

Из-за кустов показалась крупная мужская фигура. Одетый во все черное, человек сливался с ночью, но в слабом отсвете луны в его руке поблескивала шпага. Мария узнала Холланда, она сильнее сжала руку своего кавалера, сердце ее бешено заколотилось. Крафт нисколько не смутился.

– Вы подслушивали? – презрительно бросил он, успокаивающе пожав дрогнувшую руку Марии. Но Мария вполне владела собой. Она вдруг почувствовала, что ее охватывает такое сильное возбуждение, которого она давно не испытывала.

– Все очень просто! Это моя женщина, и я пришел забрать ее как...

Взрыв хохота Крафта заглушил его слова.

– Вы? Забрать ее? Нужно бы заручиться ее согласием! Вы трус, милорд, и теперь об этом знают все. И, как многие другие, эта прекрасная дама, избранником которой я бесконечно счастлив быть, не то что вы – наш неудачливый герой...

Больше он ничего не успел сказать. Холланд, скрипнув зубами и уронив свою шпагу, бросился на него, готовый задушить. Он был и выше, и сильнее Крафта, безуспешно пытавшегося отодрать от своего горла его железной хватки руки. Мария, от его прыжка упавшая на землю, поднялась на ноги и, не зная, как их разнять, выхватила висевший на поясе Холланда кинжал и ткнула ему в бок.

– Отпустите его, или я убью вас! – прошипела она сквозь зубы.

Укол стали заставил его ослабить хватку, отчего Крафт упал на землю и принялся кашлять, растирая себе горло:

– Вы защищаете его? – воскликнул Холланд.