Страсти по Марии

Эти события происходили в то время, когда мадам де Шеврез вернулась в Дампьер. Мадам де Конти в деталях обрисовала своей подруге события последних недель. Герцогиня слушала ее с неподдельным вниманием, поскольку речь шла о делах, неизменно ей интересных и, как ей казалось, сулящих для нее немалую выгоду. В случае если Людовик XIII и Ришелье развяжут войну против Испании, родины ее королевы, Мария была готова полностью отдать себя делу, столь значимому для королевы Анны. А если разразится конфликт, трудно будет предугадать, кто же из него выберется живым. Исчезни Людовик – снова откроется возможность заняться соединением судеб Анны Австрийской и Гастона Орлеанского, раз судьбе угодно было сделать его вдовцом. А то, что эти смелые замыслы были сродни предательству, не могло нарушить безмятежного сна мадам де Шеврез.

С присущей ей живостью Мария тут же поделилась с подругой только что зародившимися мыслями и чудесными перспективами, уже мерещившимися ей вдали, однако, к ее удивлению, мадам де Конти – будучи обвенчана тайно, она продолжала носить эту фамилию – не только не поддержала, но попыталась охладить ее пыл.

– Послушайте, Мария, нельзя же так: вы намереваетесь делить шкуру неубитого медведя!

– Вы и поговорки, это что-то новое! Уж не изменило ли вам остроумие?

– Упаси боже! Просто хочу сказать, Франция пока еще не объявляла войну Испании. И потом, даже отправившись на войну, наш король может вернуться с нее живым и невредимым, хотя, это нельзя не признать, храбрится он лишь на людях. Наконец, упоминание о вас все еще вызывает у короля гримасу, и возвращение вам королевской милости пока не состоялось, так что я бы посоветовала вам держаться незаметно, хотя бы какое-то время.

– О! Это вопрос нескольких недель, а может, и дней! – беззаботно заметила герцогиня. – Перед отъездом из Лорена меня заверили в том, что король Англии и герцог Карл сделают все, чтобы меня не мешкая вернули к королеве. Королева сама написала мне, что требует того же!

– Хороши адвокаты, ничего не скажешь! Английский король только что потерпел поражение, он выпрашивает мир, и ему теперь не до каких бы то ни было требований. Наш лоренский кузен несомненно в более выгодном положении, ведь ему удалось добиться освобождения лорда Монтэгю, но к нему нет доверия. Что касается королевы, она после случившегося с Шале наверняка под подозрением! Король убежден, что она, а вместе с нею и вы, причастна к его смерти, и не намерен прощать ее, особенно после недавних преждевременных родов.

– Бывает ли король у нее?

– Изредка, он все еще лелеет надежду, до сих пор так и не сбывшуюся, обрести наследника!

– Это болезнь? Вряд ли у него что-нибудь получится! Как жаль, что нет больше бедняги Бекингэма! Он бы мог помочь в этой ситуации.

– Он что же, взял бы Ла-Рошель, сместил бы или казнил Ришелье и короля? Очнитесь, Мария! Даже вы с вашими сетями не в состоянии выловить красавца, достойного королевы. Я знаю, что королева продолжает оплакивать Бекингэма...

– Я тоже! Он был мне замечательным другом! Знаете, Луиза, у меня создается впечатление, что вы и я по разные стороны барьера.

– С чего вы взяли?

– Я вижу, что вы не столь яростно противитесь нашему королю и его мерзкому министру, воздаете почести доблести одного и ни разу не задели колкостью второго. Что это, влияние вашего тайного супруга Бассомпьера?

Мадам де Конти ненадолго погрузилась в молчание. Подперев лицо рукою, на которой временами вспыхивал пурпурным светом огромный рубин, она устремила взгляд своих золотистых глаз в туманную глубину сада за окнами.

– Не знаю! Вам известна его лояльность королю, хотя он и никогда не любил кардинала, да кто его любит? Ни за что в мире я не соглашусь делать что-либо против его воли. Мы уже не молоды, и наша проверенная годами любовь друг к другу бесконечно нам дорога. Это не значит, что я отказываю в дружбе несчастной королеве. Напротив, ради нее я готова жертвовать собой, но в случае войны я не на стороне Испании, и вы должны поступать так же, хотя бы потому, поверьте мне, что Бассомпьер отправится сражаться... И ваш супруг тоже.

На какое-то время Мария растерялась, не зная, что ответить. Привыкшей оценивать происходящее только с позиций своих собственных интересов, ей никогда в голову бы не пришло подобное проявление верности. Луиза же, жена одного и сестра второго, напротив, была искренна и определенна в своих высказываниях. Выход был найден в привычной для Марии изворотливой манере, которой она владела просто блестяще.