Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (др. изд.)

Таково было ее оправдание: Шота желает Ричарду зла. Кон Дар сработала бы против нее.

Сидя на корточках, Кэлен вознесла молитву добрым духам с просьбой наставить ее. Ей не хотелось думать, что она делает это из мести или желания убивать. Она не хотела думать, что собирается просто убить Шоту, и задавалась вопросом, сможет ли придумать оправдание тому, чему оправдания нет.

Кэлен говорила себе, что вовсе не намеревается убивать Шоту. Она хотела лишь добраться до сути этой истории с Надиной и выяснить, что Шота знает о Храме Ветров.

Но если придется, Кэлен намерена была защищать себя. Кроме того, она хотела защитить Ричарда от Шоты — от ее планов разрушить его будущее. Ей надоело служить объектом капризного гнева ведьмы. Если Шота сделает попытку убить ее или причинить страдания Ричарду, она, Кэлен, раз и навсегда положит конец этой угрозе.

Еще не уехав, Кэлен уже тосковала без Ричарда. Как долго они боролись за то, чтобы быть вместе, и вот она вынуждена покинуть его. Если бы ситуация была обратной, смогла бы она проявить такое же понимание, какого ждала от Ричарда?

Думая о Ричарде, она медленно выдвинула верхний ящик, где хранились почти все ее ценности. Она бережно достала свое синее свадебное платье и разгладила пальцами тонкую ткань. Кэлен прижала платье к груди, и на глаза у нее навернулись слезы.

Она аккуратно убрала платье на место, чтобы слезы не капнули на него, и долго стояла, уговаривая себя успокоиться.

Потом Кэлен закрыла ящик. Ее ждали дела. Она — Мать-Исповедница, нравится ей это или нет; Шота живет в Срединных Землях и поэтому тоже является объектом ее внимания.

Кэлен не собиралась умирать и навсегда расставаться с Ричардом, но больше не могла допустить, чтобы Шота вмешивалась в их жизнь — как настоящую, так и будущую. Шота послала другую женщину, чтобы та отбила у Кэлен Ричарда. Она не могла оставить безнаказанным такое вмешательство.

Кэлен укрепилась в своем решении. Зайдя за шкаф, она вытянула веревку, привязанную к крючку и всю увитую узелками. Она была там на случай пожара, чтобы Мать-Исповедница могла спуститься с балкона.

Она открыла стеклянные двери; в лицо ей ударил рычащий ветер и снег. Кэлен закрыла балкон и, накинув капюшон, убрала под него свои длинные волосы. Теперь никто не узнал бы в ней Мать-Исповедницу — если вообще кому-то взбрело бы в голову выйти на улицу в такую ночь. Впрочем, Кэлен знала, что солдаты, охраняющие замок Волшебника, непогоды бояться не станут.

Она быстро обвязала веревку вокруг каменной балюстрады и сбросила тяжелый моток вниз. В темноте она не видела, достиг ли конец земли. Оставалось только надеяться, что тот, кто поместил веревку за платяной шкаф, позаботился, чтобы она была достаточно длинной.

Кэлен поставила ногу на перила, взялась за веревку обеими руками и начала спускаться.

Кэлен решила идти пешком. До замка было недалеко, и кроме того, если бы она взяла лошадь, ей бы пришлось оставить ее там. А если бы лошадь нашли, поднялась бы тревога. Кроме того, было бы труднее незаметно миновать часовых. Добрые духи послали ей на помощь весенний буран, и она должна сполна воспользоваться таким преимуществом.

Идти по тяжелому, мокрому снегу оказалось трудно, и Кэлен подумала, что все-таки зря не взяла Ника. Но она заставила себя не отступать от принятого решения. Если она не будет тверда в мелочах, то в важных делах не добьется успеха.

Почти все окна в городе были закрыты ставнями. Немногие люди, с которыми она столкнулась, были слишком заняты борьбой с ветром, чтобы обращать внимание на Кэлен. В темноте никто не смог бы даже сказать, была ли она женщиной или мужчиной. Вскоре Кэлен оказалась уже за городом, на пустынной дороге к замку Волшебника.

По пути она думала, как лучше обойти часовых. Было бы большой ошибкой недооценивать д’харианских солдат. Они ее, несомненно, узнают. И непременно доложат во дворец.

Самый простой способ — убить часовых, но Кэлен не могла так поступить: эти люди вместе с ней сражались против Имперского Ордена. О том, чтобы убить их, не могло быть и речи.

Пытаться лишить часовых сознания ударом по голове тоже не имело смысла. Этот способ обеспечить тишину никогда не был надежным. По опыту она знала, что удар по голове редко немедленно дает желаемый результат. А если человека не оглушить с первого раза, он заорет во всю глотку, поднимет тревогу, и прибегут другие часовые, готовые убить нарушителя.