Галл встал под душ и застонал от удовольствия.
— Приветствую тебя, бог воды!
— Может быть, это подражатель? Кто-то хотел убить Латтерли. Мотив был у Брейкмена и у жены Латтерли, если она узнала о нем и Долли. Кто-то из прихожан мог узнать и разозлиться, почувствовать себя преданным. Долли связана с Латтерли, вот и скопировали ее убийство.
— Возможно.
Роуан отдернула занавеску душа.
— Это самое разумное.
— Блонди, давай туда или сюда. — Он смерил ее взглядом. — По мне, так лучше сюда.
Она задернула занавеску.
— Еще есть третья категория — зачарованные огнем, пироманьяки. Поджигают, любуются и уже не могут остановиться. И никакой связи с убийствами.
— А наш ублюдок? Как видно, любит и убивать, и поджигать.
— Плохо, если он поджигает, чтобы скрыть убийство. Очень плохо. Но если верно последнее, то еще хуже.
— И хуже некуда… Если я правильно понял, копы думают так же.
Роуан оперлась руками о раковину, уставилась на свое отражение в зеркале.
— Я не хочу, чтобы это был кто-то из тех, кого я знаю.
— Ты знаешь не всех, Ро.
Верно. Какое счастье, что она знает только немногих, связанных с Долли и Латтерли… А вдруг это один из тех немногих?
— Похороны Долли. Интересно, где это будет? Не в церкви же, куда ходит миссис Брейкмен, даже если не брать в расчет последних событий…
— Марг сказала, что служба пройдет в похоронном бюро. Вряд ли будет много народу.
— Господи. — Роуан закрыла глаза. — Я ненавидела ее, но это ужасно.
Галл выключил воду, отдернул занавеску, потянулся за полотенцем.
— Знаешь, что тебе нужно?
— Что? Погоди, попробую догадаться.
— Ты помешалась на сексе. Тебе нужно прокатиться с ветерком и поесть мороженого.
— Неужели?
— Да, точно. Мы в третьей бригаде, так что успеем смотаться в город и найти симпатичное кафе-мороженое.
— Я даже знаю одно.
— Отлично. И ты хорошо выглядишь. Я должен угостить свою девушку мороженым.
— Прекрати, Галл.
— Угу. — Он обмотал полотенцем бедра, схватил ее и поцеловал.
— Теперь я вся мокрая!
— Секс, секс, секс. Ладно, если тебе так хочется.
Роуан рассмеялась и оттолкнула его.
— Ничего подобного. Я хочу мороженого. — И раз уж он все равно ее намочил, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. — Сначала. Одевайся, красавчик, а я загляну в диспетчерскую. Надо убедиться, что у нас есть несколько свободных часов.
В похоронном бюро были выставлены фотографии улыбающейся Долли Брейкмен. С рождения до смерти. По обе стороны от фотографий розовые розы, оттененные гипсофилами. На полированный закрытый гроб наброшено розовое девичье покрывало и белые хризантемы.
Элла помогла Айрин выбрать цветы и от себя добавила розовые и белые лилии. Кто-то принес еще пару букетов, но даже такое скромное количество цветов наполняло крохотное помещение удушающими ароматами.
Айрин, бледная и заплаканная, во всем черном, сидела на темно-вишневом диване рядом со своей старшей сестрой. Элла едва знала эту женщину, приехавшую из Биллингза вместе с мужем. Муж сестры, чопорный и мрачный, сидел рядом с Лео напротив них на диванчике для двоих.
Из динамиков лилась тихая церковная музыка. Все молчали.
Элла подумала, что за всю свою жизнь никогда не видела столь печального прощания с так рано и насильственно оборвавшейся жизнью.
— Айрин. — Элла сжала вялую руку подруги.
— Красивые цветы.
— Да.
— Элла, я очень тебе благодарна.
— Не надо меня благодарить. — Сестра Айрин кивнула Элле, встала и отошла к мужу. — Чудесные фотографии. Ты сделала хороший выбор.
— Долли всегда любила фотографироваться, — прошептала Айрин, когда Элла села рядом с ней. — Даже ребенком она всегда смотрела прямо в камеру. Я не могу. Я не знаю, как смогу похоронить мою девочку.
Элла ничего не сказала на это — а что тут скажешь? — просто обняла Айрин.
— Фотографии. Куча фотографий. Это все, что у меня осталось. Вон та, где Долли с ребенком, последняя. Скоро Кэрри, моя младшая сестра, принесет девочку. Я знаю, что Шайло ничего не поймет и не запомнит, но я думаю, она должна быть здесь.