Кинжал с красной лилией

А между тем Антуан мрачнел на глазах.

Дело было в том, что вновь выплывший на поверхность кинжал с красной лилией, обнаружившийся у итальянца из подозрительного окружения Кончини, был в его глазах несомненным подтверждением вины Лоренцы. И если верить даме Гонории, — а не верить ей не было никаких оснований, — не кто иной, как Лоренца привезла его из Флоренции после гибели своего жениха. Необычный, прямо скажем, сувенир для девушки из благородного семейства! К тому же, по словам той же Гонории, Гектор упрекал свою молодую жену в попытке убить его накануне свадьбы так же, как и молодого Строцци. А каков этот Бертини! После своего черного дела у него хватило хладнокровия вернуться в зал свадебного пиршества и улечься там среди пьяниц, а потом выйти из особняка на глазах прево, шатаясь и неся какую-то околесицу, чтобы не возбудить подозрений. Вывод можно было сделать только один: Бертини, без малейших сомнений, был человеком, преданным своей землячке... А почему бы и не ее любовником? Бесспорно, именно он помог бежать Лоренце после того, как она была наказана — заслуженно, в конце концов! — рукой своего справедливо разгневанного супруга. И даже если рассказ мадам Гонории звучал по-разному в зале суда и в покоях королевы, суть его была одна и ей можно было поверить!

— Каков он собой, этот Бертини? — с внезапной резкостью спросил Антуан.

Углубившийся в свои размышления Грациан едва не подпрыгнул от неожиданности и, чуть было не рассыпав каштаны из жаровни, поспешил поставить ее на край камина.

— Да как сказать? Тамошний человек. Я имею в виду, что волос у него много, глаза черные, как вороново крыло, усы торчат и маленькая бородка.

— Почти все, кого привезла с собой королева, черные, кудрявые с усами и бородкой. А ты не можешь еще что-нибудь о нем сказать?

— Что, например?

— Не знаю, — разозлился Антуан. — Высокий он? Маленький? Худой? Толстый? Красивый? Уродливый? Сколько ему лет, например?

— Ах, вот вы о чем? Ну, я сказал бы, мужчина он хоть куда — довольно высок, хорошо скроен, руки, ноги ладные, вид представительный. Я же говорил вам, что живет он на даровых харчах у Мопэнши, которая известна своей скупостью. Видно, он пришелся ей по вкусу...

—Да, я что-то такое слышал от своих приятелей...

— Ну, так почему бы вам не нанести ей визит? Я уверен, она не будет против провести часок за беседой с таким красавцем, как вы, месье Антуан. Если кто и знает что-то о флорентийце, то только она. А уж сколько всего можно узнать на подушке, если с нужного конца за дело взяться!

— Черт побери, ты прав! Я подумаю...

Глава 10

Небо нахмурилось...

Лоренца узнала, что должна умереть.

Приговор был объявлен ей накануне вечером самим прево, который взял на себя труд лично преодолеть крутую каменную лестницу тюрьмы, чтобы избавить ее от появления в Зале суда. Его сопровождали четыре лучника, но он оставил их за дверью и вошел один в камеру к девушке. По лицу прево было видно, что миссия, выпавшая на его долю, его совсем не радует.

— Я бы очень не хотел быть вестником дурных новостей, — произнес он сдержанно, — но я принес дурную новость и, поверьте, сообщаю ее с тяжелым сердцем...

Лоренца поднялась и шагнула ему навстречу, но почувствовала, что ноги у нее подкосились и она вот-вот упадет.

— Меня... казнят? — прошептала она.

— Как ни прискорбно, да. Несмотря на все мои старания, потому что я не верю в вашу виновность. Мне даже удалось вчера вечером получить аудиенцию у королевы, и я просил ее помиловать вас. Ей дано такое право в отсутствие короля, но Ее Величество не пожелало меня выслушать, сказав только одно: чем знатнее персона, тем более тяжко преступление, совершенное ею. И раз вы доводитесь ей крестницей, она желает всем подать пример...

— Какая возвышенная душа! И когда же состоится казнь?

— Завтра утром вас отвезут на Гревскую площадь, где вы будете обезглавлены рукой палача.

Произнося эти слова, прево сделал несколько шагов и встал так, что загородил спиной окошко в двери, за которым остались стоять лучники.

— По правилам вы должны выслушать приговор, стоя на коленях, но здесь я вправе распоряжаться и поступаю так, так считаю нужным. Поэтому сядьте.

— Благодарю вас. Значит, я приму смерть от топора?

— Нет. От меча. Во Франции только благородное оружие может коснуться головы человека из аристократического рода. Палач необыкновенно искусен, вы не будете страдать... Только... от страха.