Страх

Это и в самом деле был посыльный, и, будучи по натуре подозрительной и расчетливой, Камма стала сверять по списку все до одной вещи, проверяя при этом цены и полученные суммы. И это вопреки тому, что в голове у нее в это время вызревали планы мести.

Надо же! Именно сейчас, когда у нее появилась, наконец, возможность самолично управлять этим большим домом! Отделаться от этой неуклюжей, ничего из себя не представляющей девицы. А потом дом этот унаследует Ханс-Магнус, после того, как закончит кадетское училище. Это будет прекрасное жилище для офицера, где его любимая мамаша будет выступать в роли хозяйки…

Из прихожей послышались голоса. Это вернулась домой Винни, а не Ханс-Магнус после изнурительной поездки в Осло.

Бедный мальчик, ему так трудно было жить на кадетскую стипендию, он ничего не мог себе позволить. Хорошо, что Камма имела возможность время от времени помогать ему. И тут ее спасали банковские счета бабушки… Теперь же… этому пришел конец!

Она лишилась всего! Зачем Винни, этой неуклюжей уродине, дом и деньги? Она ведь никогда уже не выйдет замуж, в этом Камма была уверена и частенько говорила об этом девушке. Так зачем же ей, одинокой, этот прекрасный дом? Единственно правильным выходом было бы, если бы Ханс-Магнус унаследовал его, став офицером. Так что теперь Камма должна заблаговременно позаботиться о его будущем и о будущем его семьи. Ведь ей очень хотелось иметь внуков. Правда, невестку иметь ей не так сильно хотелось, но Камма знала, как нужно обращаться с невестками.

Счет, принесенный посыльным, превышал сумму дневных расходов. Она тут же обрушилась на мальчишку за его нерадивость.

— Хлеб подорожал, фру, начиная с сегодняшнего дня.

— В газетах об этом ничего не написано.

После долгих препирательств по поводу лишних пяти эре, она швырнула на стол деньги, тем самым показывая свое недоверие к ценам, о которых ее не уведомили, и вернулась в прихожую.

Но ее ожидало там разочарование: это был не сын, а носильщики, и все вещи Винни были уже вынесены.

Сама же девушка как раз входила в дом.

— Они уже уехали? — хриплым голосом спросила ее тетя.

— Носильщики? Да, уехали. Я принесла нитки.

— Нитки? Ах, да!

Новое жилище Винни находилось в Сарпсборге. Как же теперь Камма сможет?..

— Когда ты поедешь?

— Послезавтра…

— Я поеду с тобой, помогу тебе расставить вещи.

— Нет, в этом нет необходимости, тетя Камма, я уже прикинула, где что поставить.

— Вот это как раз меня и беспокоит. У тебя никогда не было вкуса, Винни, ты понятия не имеешь о том, как нужно обставлять комнату. И к тому же ты не сможешь сама повесить гардины…

— Гардины уже висят там, и дама, у которой я буду жить, сказала, что в комнате есть кое-какая мебель Так что я справлюсь сама, и к тому же тебе нужно быть дома, когда приедет Ханс-Магнус…

Камма молчала, но мысль ее работала. Она должна была перехватить конверт!

Она должна была изъять завещание, пока Винни не увидела его. Свидетели, Йоханнессены, в расчет не принимались.

Прекрасно!

Если бы только Ханс-Магнус приехал на автомобиле! Они смогли бы поехать с ним в новый дом Винни. Но почему же он не едет?

День клонился к вечеру.

— Винни, — позвала Камма своим бархатным голосом, в котором теперь слышались какие-то взволнованные нотки.

Девушка показалась в дверях. По своему обыкновению, она стояла, опустив голову, словно на нее сейчас должны были обрушиться удары и брань. «Глупая девчонка, — раздражено подумала Камма, — я ведь никогда не била ее…»

Да, возможно, это и так. Но удары можно наносить не только кулаками.

— Встань как следует! Выпрямись! Пора идти на встречу.

Винни невольно поежилась. Эти встречи привлекали и одновременно отталкивали ее. Тетя Камма была преданной ученицей пастора Прунка и его своеобразной, новоиспеченной секты, и Винни сопровождала ее на эти встречи, поскольку тетя желала этого, и пастор был единственным человеком, видевшим в ней хоть какую-то ценность.

Смысл его проповедей оставался для нее неясен. Ей никогда не позволяли общаться со своими сверстниками, ее детство и юность были отмечены ужасающей дисциплиной, сводящей на нет ее собственное «я». Тетя Камма не позволяла ей ничего. В школе она чувствовала себя безнадежно одинокой и отверженной всеми, потому что тетя запрещала ей играть с «этими неизвестно что из себя представляющими детьми», а у Винни не хватало силы воли противиться запрету тетки Она избегала общения с одноклассниками и те, в свою очередь, тоже сторонились ее.