Страх

Камма отвернулась, давая тем самым понять, что не желает иметь с ней никакого дела. Винни увидела, что гнойнички покрывают даже кожу на ее голове.

— Если я буду нужна тебе, тетя, позови меня, — смиренно произнесла Винни и ушла, поставив на тумбочку графин с водой.

Это было испытанием для Винни. Тетя Камма ухитрялась всегда вызвать у нее комплекс вины, и теперь она действительно чувствовала себя виноватой.

Последующие дни Винни ухаживала и за другими больными. Чаще всего она просто делала в помещении уборку. Херберт Соммер тоже весь был покрыт гнойничками, также как и большинство членов секты — в основном, старые дамы, но и дети. Винни тяжело было смотреть на них, она во всем винила себя и, покидая комнату одной маленькой девочки, она чуть не расплакалась.

Но Агнес Йохансен поправлялась — и все благодаря своей прививке. Воспаление легких тоже шло на убыль. Увидев Винни, она была удивлена и обрадована.

— Кажется, мы встречались раньше? Помните, в тот вечер на пристани? Я не знала, что вы медсестра! Винни объяснила ей в чем дело.

— Я так беспокоюсь за Доффена, — вздохнула Агнес, лежа на подушке, словно маленький увядший цветок. — Да, о собаке…

— Я знаю, где он, — улыбнулась Винни. — Они с Бранцефлором сидят каждый в своей клетке и лают. Впрочем, теперь они, кажется, смирились с присутствием друг друга: лежат и просто наблюдают друг за другом.

Агнес вздохнула.

— Моя маленькая собачка… Если бы его не было со мной на острове, я не пережила бы эти страшные дни. Жаль только, что его зовут Доффен. Бранцефлор звучит куда лучше!

Винни была польщена.

— Собственно говоря, Бранцефлор — это женское имя, — пояснила она. — Из сказки про Флореса и Бранцефлор. Но моя тетя считала, что Флорес — это девушка, а Бранцефлор — юноша. Впрочем, это не играет никакой роли. Не думаю, что это оскорбляет собаку.

Агнес рассмеялась. Она была так рада поговорить с кем-то о собаке, что попросила Винни приходить к ней почаще. Девушка согласилась, радуясь тому, что видит «своего» человека.

Рикард был прав: они очень походили друг на друга, Винни и Агнес. Не внешне, разумеется, а складом характера.

Винни больше уже не закалывала на затылке косы. Она и раньше не любила эту прическу, и поскольку она поняла, что Рикарду нравятся свободно лежащие волосы…

Жизнь казалась ей теперь очень увлекательной штукой. На фоне ужасной трагедии она переживала великую сказку своей жизни.

Она побывала также у пастора Прунка, хорошо ей знакомого. Тот был до смерти напуган и смущен. Он выкрикивал во весь голос слова, сказанные на кресте Иисусом, тем самым уподобляя себя Спасителю:«Господи, почему ты покинул меня?» Но эти слова явно не подходили к нему.

Оторвав взгляд от темно-серого потолка (неба), он с упреком посмотрел на стоящую в дверях Винни. Потом приподнялся на локте и злобно прошипел:

— Будь проклята ты, женщина, осквернившая мой Храм бациллами! «Судить буду я, сказал Господь!» Поди прочь! Вон из моего убежища!

Винни поняла, что с ее стороны было просто глупо появляться в его комнате. И не только в его: повсюду она встречала осуждающие слова и взгляды. Вечные угрызения совести превратились теперь для нее в настоящую муку, и она забилась в самый дальний угол, чтобы выплакаться.

Чем она не угодила всем этим несчастным?

Настроение у нее заметно улучшилось, когда она на следующий день увидела Рикарда по другую сторону стеклянной двери изолятора. Он сразу остановился, удивленно взглянул на нее и помахал рукой. Она радостно ответила ему. На следующий день она снова пришла на то же место. Рикард уже стоял там и сделал ей знак, чтобы она вышла и обошла вокруг здания. Винни так и сделала — и увидела его возле открытого окна.

— Привет, Винни! Что ты здесь делаешь? Рассказывай!

— Я выздоровела! У меня теперь иммунитет к оспе. И нашла себе здесь работу.

— Прекрасно, Винни, — с признательностью произнес он. — Это тяжелая работа?

— Сама работа не тяжелая, но…

— Но что же?

— Нет, ничего.

Ее заботы не могли быть ему интересны. Ее сочувствие всем заболевшим оспой, угрызения совести, ощущение собственной вины…

— Мне пора идти, — торопливо заметила она, боясь наскучить ему.

— Да, я понимаю, что тебе нужно идти, — сказал Рикард, и в его голосе прозвучало разочарование. Хотя, возможно, ей это просто показалось.