Первое правило волшебника (др. изд.)

— Если бы я хотел получить вашу помощь обманом, я мог бы позволить вам считать себя духом.

Птичий Человек улыбнулся.

— Если бы мы созвали совет, мы бы поняли, что ты не дух. Мудрец подумал бы и об этом. Так что же заставило тебя сказать нам правду? Ты не хотел обманывать нас или боялся?

— Честно? И то, и другое, — улыбнулся Ричард.

Птичий Человек кивнул.

— Спасибо за правду.

Ричард расправил плечи, глубоко вздохнул и наконец спросил:

— Ну так что, Птичий Человек, я рассказал тебе свою историю. Тебе судить, правда это или нет. Время работает против нас. Ты поможешь?

— Это не так просто. Народ ждет моих указании. Если бы ты просил еду, я сказал бы: «Дайте ему еду», и они послушались бы меня. Но вы просите о сборище. Это другое дело. Совет провидцев — это шестеро старейшин, с которыми вы говорили, и я сам. Они старики, верные традициям прошлого. Чужеземцу никогда не дозволялось созвать сборище, потревожить духов наших предков. Скоро эти шестеро присоединятся к духам предков, и они не могут позволить, чтобы их призывали по просьбе чужака. Если они нарушат традицию, то бремя последствий ляжет на них. Я не могу приказать им сделать это.

— Это не нужды чужаков, — сказала Кэлен. — Помогая нам, вы помогаете и Племени Тины.

— Может быть, впоследствии, — сказал Птичий Человек, — но не с самого начала.

— А что, если бы я принадлежал к Племени Тины? — спросил Ричард. Его глаза сузились.

— Тогда они бы созвали сборище для тебя, не нарушая традиций.

— А ты можешь принять меня в Племя Тины?

На серебристо-серых волосах Птичьего Человека плясали отблески костра. Он размышлял.

— Если бы ты сначала чем-то помог нашему народу, чем-то, что принесло бы ему пользу, без всякой корысти для себя, доказал бы, что у тебя добрые намерения, если бы ты сделал это без всякого обещания помощи взамен и если бы старейшины согласились на это, я смог бы это сделать.

— И как только ты назвал бы меня одним из людей Племени Тины, я смог бы потребовать сборища, и они собрали бы его?

— Если бы ты был одним из нас, они знали бы, что у тебя в сердце наши интересы. Они бы созвали совет провидцев, чтобы помочь тебе.

— А если они соберут совет, они смогут сказать мне, где находится то, что я ищу?

— Я не могу этого сказать. Иногда духи не желают отвечать на наши вопросы. Нет гарантии, что мы сможем помочь тебе, даже если соберем совет. Я могу тебе обещать лишь одно: мы сделаем все возможное.

Ричард в задумчивости уставился в землю. Его палец подталкивал грязь к одной из лужиц, появившихся там, куда капал дождь.

— Кэлен, — тихо спросил он, — ты знаешь кого-нибудь еще, кто смог бы сказать нам, где искать шкатулку?

Кэлен думала об этом весь день.

— Знаю. Но все остальные еще в меньшей степени готовы помочь нам, чем Племя Тины. Некоторые убьют нас просто за то, что мы их попросим.

— Ну, а те, кто не убьет нас за то, что мы попросим? Они далеко?

— По меньшей мере три недели пути к северу по очень опасным местам, где властвует Рал.

— Три недели, — громко сказал Ричард. В его голосе слышалось горькое разочарование.

— Но, Ричард, Птичий Человек может пообещать нам очень немного. Если ты сможешь найти способ помочь им, если это понравится старейшинам, если они попросят Птичьего Человека принять тебя в Племя Тины, если совет провидцев получит ответ, если духи знают ответ... Если, если, если... Слишком легко сделать неверный шаг.

— А не ты ли говорила, что мне придется убедить их? — с улыбкой спросил он.

— Так что же ты думаешь? Должны ли мы остаться и постараться убедить их или идти искать ответы в другом месте?

Кэлен медленно покачала головой.

— Ты Искатель, тебе решать.

— Ты мой друг, — снова улыбнулся он. — Я могу спросить твоего совета.

— Я не знаю, что сказать, Ричард. — Кэлен откинула волосы за ухо. — И моя жизнь тоже зависит от правильного выбора. Как твой друг я могу только надеяться, что твое решение будет мудрым.

— Ты возненавидишь меня, — усмехнулся он, — если я сделаю неправильный выбор?

Кэлен посмотрела в его серые глаза. Глаза, которые видели ее насквозь. Глаза, которые наполняли ее тоской и желанием.

— Даже если твой выбор окажется неверным и будет стоить мне жизни, прошептала она, проглотив комок в горле, — я никогда не смогу тебя возненавидеть.