Фиора и Папа Римский

— Это я отдал распоряжение, — произнес Франческо, — и, надеюсь, ты позволишь мне хозяйничать в своем собственном доме?

— Но зачем все это? Зачем!

— Сегодня я принимаю у себя ту, кто является, без сомнения, самой красивой женщиной Флоренции, ту, которая может стать в ней королевой, а пока она стала моей племянницей. Надо как следует отпраздновать такое радостное событие!

Франческо собственноручно налил мальвазии в красивую чашу и смочил в ней губы, глядя Фьоре в глаза поверх ее краев, чтобы она могла убедиться, что вино не отравлено, затем налил себе и поднял чашу вверх:

— Я пью за твою красоту, Фьора, и за твое счастливое прибытие в мой дом, который с этого времени будет и твоим, а сам я стану твоим другом и покровителем, — добавил он, посмотрев при этом на Иерониму, которая сидела с мрачным видом, ни на кого не глядя.

— Что с тобой случилось? — злобно бросила она. — Я всегда думала, что ты ее ненавидишь.

— Я ненавидел ее отца, но разве можно ненавидеть этот дивный цветок? В то время, когда я уехал из Флоренции, она была совсем ребенком, а блистала красотой Симонетта. Но Симонетта мне не досталась.

— И ты считаешь, что тебе достанется вот эта? — язвительно спросила Иеронима. — Но не за тебя же она вышла замуж?

Франческо повернулся к своему племяннику, который с аппетитом и с удовольствием попивал испанское вино.

— А ты считаешь, что она вообще за кого-нибудь вышла замуж?

Вспомнив мимолетный взгляд голубых глаз и легкое пожатие руки, Фьора решила вмешаться в разговор. До этих пор она старалась оценить, во что может вылиться эта перебранка между ее старыми врагами. Было бы хорошо использовать в войне против них обоих его сладострастие, которое Франческо даже не считал нужным скрывать; поэтому она немного отпила из чаши и улыбнулась мужчине, что нашло в нем немедленный ответ.

— Спасибо, что принял меня в своем доме, дядя. Радостно сознавать, что в этом доме у меня есть хотя бы один друг, и теперь я уверена, что в будущем нас ожидает немало приятных минут, но мне не следовало бы в первый же вечер забывать того, кто только что стал моим мужем. С вашего позволения, я хотела бы выпить вместе с ним кипрского вина и съесть миндальное пирожное.

— Ну, конечно! — воскликнул Франческо. — Мы совсем забыли традиции! Слышишь, Карло? Иди сюда, к нам!

Новобрачный послушно подошел, взял половинку пирожного, которое протянула ему Фьора, и выпил до дна серебряный резной кубок, из которого только что пила Фьора.

— Спасибо, — произнес он голосом маленького и хорошо воспитанного мальчика. — Было очень вкусно. Можно мне пойти спать?

— Конечно, малыш, — ответила Иеронима медоточивым голосом. — Сейчас мы с твоей супругой проводим тебя в спальню.

Посмотри на нее! Надеюсь, она тебе нравится! Она, правда, не девственница, но не будем такими привередливыми…

— Мне надо спать с ней?

— Да, и ты получишь удовольствие столько раз, сколько захочешь. Она принадлежит тебе, только тебе…

— Перестань! — проворчал Франческо. — Он ведь никогда и близко не подходил к женщинам, так не вижу в этой комедии никакой пользы. Самое важное было то, что брак заключен в церкви.

— Естественно, но Карло должен тоже получить свою награду, и я не вижу, за что его надо так наказывать? Ведь ты хочешь, дорогой, получить эту красивую женщину? Иди и приготовься! Я сама ее приведу к тебе в комнату и раздену.

— Да-да… Карло очень хочет! — ответил новобрачный, всплеснул руками и залился идиотским смехом, от которого Фьора побледнела. Неужели ей и вправду придется терпеть этого ублюдка, который сейчас облизывает свои толстые губы с видом кота, увидевшего чашку со сливками?

— Сегодня я получила в подарок от княгини Риарио вот эту молодую женщину, которая прислуживала мне и раньше, — сказала Фьора и показала на Хатун, которая неподвижно стояла в дверях зала. — Она прекрасно сможет меня раздеть.

— В первую брачную ночь эта честь принадлежит близким родственницам! — возразила Иеронима.

— Ладно, займитесь этим обе, — решил Пацци, не выпуская после поцелуя руку Фьоры и глядя на нее такими глазами, в которых она читала весьма красноречивые обещания. Не было никаких сомнений, что он сам предпочел бы заняться этим делом.

Фьора пренебрегла помощью, которую предложила ей Иеронима, и в сопровождении Хатун направилась к выходу из зала; а Франческо схватил факел и поспешил присоединиться к ним.