179  

— Чужакам здесь не место, понятно?

— Так точно, ваше величество!

Карета двинулась вдоль перспективы. Лошади гарцевали, толпа ревела, оркестр играл марш, а серебристый корабль оставался позади.

Больше она не оборачивалась, хотя мужской голос из иллюминатора надрывался: «Прощай! Прощай!» Эти слова тонули в ликовании восторженной толпы, которая подступала со всех сторон и, обволакивая ее счастьем, кричала:

— Государыня Екатерина, государыня Екатерина, матушка императрица! 

Корпорация «Марионетки»

© Перевод В. Серебрякова

Свое медленно шли вдоль по улице и спокойно беседовали. Обоим было лет по тридцать пять, и для десяти часов вечера оба были примечательно трезвы.

— Но почему в такую рань? — спросил Смит.

— Потому,— ответил Брэйлинг.

— В кои-то веки выбрался, и уже в десять — домой.

— Наверное, нервы пошаливают.

— Странно, как тебе это вообще удалось. Я тебя десять лет пытаюсь вытащить посидеть со стаканчиком. А стоило тебе вырваться, и ты настаиваешь, что должен вернуться в такую рань.

— Боюсь спугнуть удачу,— отозвался Брэйлинг.

— Что ты сделал — подсыпал жене снотворною в кофе?

— Нет, это было бы непорядочно. Сам скоро увидишь.

Они свернули за угол

— По правде говоря, Брэйлинг... не хотел бы я этого касаться, но ты с ней натерпелся. Можешь не признаваться, но твой брак был сплошным кошмаром, верно?

— Я бы не сказал.

— Выплыло ведь, как она заставила тебя жениться. Помнишь, в 1979 году, когда ты собирался в Рио...

— Милый Рио. Собирался, да так и не съездил.

— Помнишь, как она порвала на себе одежду, растрепала волосы и пригрозила вызвать полицию, если ты не женишься?

— Она всегда была нервной, Смит, пойми.

— Это просто подлость, Ты не любил ее. Хоть это ты ей сказал?

— Припоминаю, что даже настаивал.

— И все-таки женился.

— Мне приходилось думать о своем бизнесе и о матери с отцом. Такой скандал их убил бы.

— И так уже десять лет.

— Да,— произнес Брэйлинг; взгляд его серых глаз был тверд.— Но я думаю, все еще переменится. Думаю, мои ожидания сбудутся. Взгляни.

Он продемонстрировал длинный синий билет.

— Да это же билет до Рио на четверг!

— Да. Наконец-то я поеду.

— Но это же просто замечательно! Ты-то заслужил! А она не станет возражать? Скандалить?

Брэйлинг нервно улыбнулся:

— Она не узнает, что я уехал. Я вернусь через месяц, и никто ничего не проведает, кроме тебя.

— Вот бы и мне с тобой,— вздохнул Смит.

— Бедняга Смит. Твоя семейная жизнь тоже не сахар, верно?

— Пожалуй, ведь у моей жены все с перебором. Я хочу сказать, когда ты женат уже десять лет, как-то не ждешь, чтобы твоя жена торчала у тебя на коленях каждый вечер битых два часа, по десять раз па дню звонила тебе на работу и лепетала, как девочка. Я все думаю — может, она умственно отсталая?

— Ты, Смит, никогда не отличался воображением. Вот и мой дом. Ну как, хочешь узнать мой секрет? Как мне удалось вырваться сегодня.

— А ты и правда скажешь?

— Посмотри наверх,— сказал Брэйлинг.

Оба уставились в темноту.

В окне прямо над ними, на втором этаже, появилась тень. Человек лет тридцати пяти с висками, тронутыми сединой, грустными серыми глазами и реденькими усиками глянул на них с высоты.

— Да это же ты! — воскликнул Смит.

— Ш-ш-ш, не так громко.

Брэйлинг помахал рукой. Человек в окне понимающе кивнул и исчез.

— Наверное, я спятил,— пожаловался Смит.

— Погоди минутку.

Они ждали.

Входная дверь дома распахнулась, и высокий худой джентльмен, с усиками и печальными глазами, вышел им навстречу.

— Привет, Брэйлинг,— сказал он.

— Привет, Брэйлинг,— ответил Брэйлинг.

Никакой разницы.

Смит уставился на них.

— Это твой брат-близнец? А я и не знал.

— Нет, нет,— тихо произнес Брэйлинг,— Наклонись. Приложи ухо к груди Брэйлинга-два,

Смит поколебался, потом, нагнувшись, припал к покорно подставленной груди двойника.

Тик-тик-пшк-тик-тик-тик-тик-тик.

— Да нет! Быть не может!

— Может.

— Дай еще послушать. TуK-туK-туK-туK-туK-туK-туK-туK.

Смит отступил и растерянно захлопал глазами. Он протянул руку и коснулся теплых щек и ладоней двойника

  179  
×
×