Я молча посмотрела в сторону покосившегося домишки. Всякое случается у людей, живут впроголодь, болеют, ходят босиком, а семейные ценности не продают. И соседке Раиса могла ничего не показывать, небось стоял сервиз в самом укромном месте, под кроватью у бабки. Деревенские люди осторожные, хвастаться достатком не станут. Это немцы, чуть заработав, начнут перекрывать крышу и ремонтировать дом; наш крестьянин, если не пропьет, спрячет денежки в чулок, на черный день. Во-первых, он не приучен жить в красоте и уюте, а во-вторых, не хочет стать объектом зависти, выделиться из толпы. Нет уж, плохо, грязно, без воды и газа, зато как все.
– Можно мне взять на память фотографию бабы Раи, – спросила я, – в избе на стенках висят?
– Мне-то что, – пожала плечами Анфиса, – хоть все выноси. Твое теперь имущество будет, пополам с Наташкой, других наследников нет.
Оставив Анфису на скамейке, я прошла в избу, потом, высунувшись в окно, крикнула:
– Аня!
Девушка мигом прибежала на зов. Я указала на снимки.
– Подскажи, кто из них баба Раиса?
– А вон она, – сказала та, тыча пальцем в изображение женщины лет семидесяти с суровым взглядом и плотно сжатым ртом.
Маленькая фотография, похоже, сделанная для документов, была воткнута за рамку другого снимка, запечатлевшего молодого парня.
– Это она на паспорт фотографировалась, – пояснила Аня, – меньше трех штук сделать нельзя было, две в милиции забрали, ну а эта ей досталась. Вот баба Рая себя к дяде Боре и подсунула. Это сын ее, его в драке давно убили, еще до моего рождения.
Я молча постояла возле снимков, потом подошла к углу, где висели иконы, и пошарила за божницей. Насколько знаю, старухи любят прятать там документы.
Пальцы нащупали тоненькую тетрадочку. Я вытащила ее, открыла и увидела на пожелтевшем от времени листочке в косую линейку пару строк, сделанных неровным почерком человека, редко берущего в руки перо. «Наталия Федоровна Самохвалова, Москва, улица Ясная, дом 49, корп. 2, квартира 12». Скорей всего, это был адрес той самой Наташи, за которую и приняла Вику Анфиса. То ли дочь, то ли внучка старухи, во всяком случае, единственная родственница, уж она-то должна знать, был ли в семье серебряный сервиз.
Я осторожно вырвала листок, сунула его в сумку и велела Ане:
– Пошли, довезу тебя до Истры.
– Да не надо, – стала отмахиваться девушка, – вы же мне заплатили, на автобусе докачу.
– Не спорь, – сказала я, – тут рядом, не на плечах же тебя понесу, машина повезет.
– Ну неудобно, – стала ломаться Аня.
Я быстро шагнула вперед, споткнулась о домотканую дорожку и, естественно, упала.
– Ой, мамочка, – заголосила Аня, – убились!
– Прекрати, – рассердилась я, – ну шлепнулась, с кем не бывает!
– И сумочка вся высыпалась!
– Сейчас соберу.
– Помогу вам, – Аня кинулась поднимать разлетевшуюся по комнате косметику, – какая у вас пудреница красивая! Мне бы такую!
– Забирай, – прокряхтела я, ползая по дорожке и подхватывая всякую ерунду: ключи, расческу, ручку, несколько ирисок, при взгляде на которые меня вновь затошнило.
– Не жалко?
– Нет, дарю!
– А карандашик зачем? – любопытствовала Аня.
– Это губная помада.
– Да ну? Никогда такой не видела.
Конечно, Анечка небось не посещает салон «Риволи», где я приобретаю «мазилки».
– Цвет не мой, – горестно заявила Аня, открыв футлярчик, – светлая больно, мне лиловая к лицу.
Я тактично промолчала. Лиловая так лиловая, не стану сейчас читать ей лекцию о правильном макияже.
– А это чего за ложечка? – задала очередной вопрос любопытная девица.
Я всмотрелась в небольшой предмет, лежащий не на слишком чистой ладошке. Совочек для сахара, ручка украшена орнаментом из листочков. Моментально перед глазами возникла столовая в коттедже Андрея и Вика, разливающая чай.
«Классный сервиз, – восторгалась она, – и масленка, и молочник, и сахарница. Эх, жаль, совочка нет, потерялся!»
«Может, его и не было, – предположил Андрей, – не расстраивайся, котик».
«Нет, видишь, вот тут в сахарнице выемка, – не успокаивалась Вика, – как раз для ложечки».
«Ладно, кисик, – обнял жену муж, – купишь совочек, вот уж это, думаю, не проблема».
Глава 12
Домой я приехала, сжимая в кармане ложечку. Значит, сервиз все-таки был у бабы Раи, а когда Вика принялась упаковывать свое новое приобретение, совочек и выпал, он совсем крохотный, угодил на домотканую дорожку, поэтому не зазвенел. Теперь остается уточнить две вещи. Первая – являлся ли сервиз семейной реликвией, и вторая – от него ли ложечка? Вдруг она существовала в единичном варианте и не имела никакого отношения к чайному набору. Значит, завтра поеду на эту Ясную улицу и попытаюсь отыскать Наташу, если, конечно, она все еще живет по этому адресу. Хотя, почему бы и нет! Многие мои подруги за всю свою жизнь ни разу не сменили место жительства, как получили квартиры, так и обитают в них!