Ночью мне не спалось. Разнообразные мысли бродили в голове, потом захотелось пить. Я включила свет и обнаружила, что не принесла бутылку минералки. Пришлось натягивать халат, влезать в тапочки и топать на кухню.
В темном помещении около стола кто-то возился. Я подумала, что это кошка Клеопатра, большая любительница тырить все, что плохо лежит, поэтому, сердито сказав: «Ну сколько можно жрать! И так на бочку похожа! Скоро лопнешь!» – зажгла верхний свет.
Лампа, вспыхнув ярким светом, озарила… Зайку, одетую в розовую пижамку. Правая рука Ольги сжимала чудовищно огромный трехэтажный бутерброд, левая стискивала маринованный огурец.
Я заулыбалась.
– Вот так рождаются сказки о злых свекровях, не дающих невесткам жить. Я решила, что Клеопатра разбойничает.
– Это я, – пробормотала Зая с набитым ртом, – кушать хочется.
– Ешь на здоровье.
– Как думаешь, не потолстею?
– Что ты, – фальшиво правдиво воскликнула я, – никогда, ну какие калории в бутербродах со свининой? Проскочат, и не заметишь!
– Прямо ужас, – со слезами на глазах заявила Зайка, – ну не могу остановиться! Ведь всегда совершенно спокойно отказывалась от еды, ты же меня знаешь!
– А теперь? – осторожно поинтересовалась я, глядя, как Ольга огромными кусищами со стоном впихивает в себя буженину.
– Теперь, – пробубнила она с набитым ртом, – катастрофа.
Она распахнула холодильник, вытащила сливочный десерт «Нестле», на который раньше даже боялась смотреть, мгновенно опустошила стаканчик, сунула походя в рот три шоколадные конфеты и уставилась на кастрюлю, в которой Катерина варит нашим собакам кашу. Я не верила своим глазам. Может, Заюшка заболела? Подцепила вирус обжорства? Интересно, безудержное желание жрать может передаваться воздушно-капельным путем? У нас поселилась Марго, вдруг она носитель заразы?
– Господи, – воскликнула Ольга, поднимая крышку, – кашка, гречневая, с мясом! А как пахнет!
Не успела я вымолвить слово, как Зая схватила черпак и шлепнула на тарелку примерно полкило сваренной ядрицы.
– Вкусно, – забормотала Ольга, азартно работая ложкой, – восторг!
Я подошла к ней и, бесцеремонно отняв тарелку, вытряхнула ее содержимое в кастрюлю.
– Ты оставишь Хучика без завтрака!
Зая помолчала секунду, потом простонала:
– Что же это, а? Стоит посмотреть на любую пищу, как в голове вертится эта идиотская фраза: рао-вао-сао-мао, и руки сами собой хватают еду!
Я ахнула. Рао-вао-сао-мао!
– Это он!
– Кто?
– Да Федор! Хотел раскодировать меня, а зомбировал тебя. Как у него это получается, вот странно. Ведь клиентам, тем, на кого направлено заклинание, оно не помогает, поражает тех, кто сидит рядом. Я привела Марго, та харчит по-прежнему все, что плохо лежит, зато мне достались тошнота и полное неприятие еды. Потом «академик» решил меня раскодировать, но мне как было тошно от съестного, так ничего и не изменилось, зато ты, похоже, обрела неуемный аппетит. Рао-вао-сао-мао!
Услыхав «волшебные» слова, Зайка запихнула себе в рот две конфеты, потом быстро выплюнула их и тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянула:
– Значит, теперь я стану хомякать все, что не приколочено?
Я попятилась к окну.
– Знаешь, если судить по мне, по тому, как меня крючит не только при виде, а даже при упоминании любой еды, то, похоже, тебе не поможет, даже если котлету приклеят к потолку, полезешь и отдерешь!
Зая сначала покраснела, потом посинела, затем стала белой-белой. Я на всякий случай вжалась в стенку, ох, как мне сейчас достанется!
Но она, резко повернувшись, вылетела в коридор.
– Я убью его! – завопила она, несясь в комнату, где мирно спал ничего не подозревавший Федор. – Убью, зарежу, удавлю, выброшу из окна-а-а-а!
Раздался резкий хлопок двери о косяк, потом глухие удары и визг Федора:
– Мамочка, помогите, спасите!
Я опрометью бросилась в гостевую.
– Что у нас происходит? – крикнул со второго этажа Кеша.
– Спать невозможно, – причитала Ирка, высовываясь из своей комнаты.
– Зая «академика» убивает! – заорала я и распахнула дверь.
Перед моими глазами предстала дивная картина. Рароэнтолог, диетолог, кодировщик и профессор, все в одном флаконе, лежал на ковре, старательно прикрывая голову руками, над ним металась Зайка с фиолетовым от гнева лицом. Она пинала несчастного носком изящной ножки, обутой в уютную тапочку с розовым помпоном, и безостановочно твердила: