– В ванну пинком не загонишь.
– Чуть насморк получат, сразу умирают.
– Зеркало в ванной зубной пастой заплевывают!
– Грязи никогда не видят.
– Самоуверенные, наглые, по большей части совершенно тупые, ничего не читающие, – мстительно завершила я и выхватила у полковника бутерброд. – Положи на место! При твоем весе ветчина просто вредный продукт. Кстати, мужчины выглядят намного хуже женщин из-за того, что не могут сладить со своим аппетитом. Я рядом с тобой гляжусь девочкой. Если и дальше будешь лопать свинину, сойдешь за моего дедушку.
Ирка, Машка и Зайка радостно засмеялись. Марго и Федор молча уткнулись в тарелки, они решили не принимать участия в жаркой баталии.
Дегтярев резко покраснел, пожевал нижнюю губу и заявил, тыча в мою сторону пальцем:
– Что же касается русского языка, то я знаю одно существительное, которое, Дарья, замечательно подходит к тебе и остальным бабам, но совершенно не применимо к нам, представителям сильного пола.
– Почему? – спросила я.
– Оно не имеет мужского рода, – сообщил полковник и довольно улыбнулся: – Знаешь его?
– Нет!
– Сказать?
– Да!!!
– Зануда! – выпалил Александр Михайлович, вставая. – Ты, Дашутка, зануда, а теперь переведи это слово на меня! То-то и оно!
И с выражением полнейшего счастья на лице он вышел. Меня накрыла волна негодования. Зануда?! Я зануда? И этому человеку я собиралась подарить полностью раскрытое дело? Назвать имя, фамилию и адрес организатора убийства Андрея Литвинского? Готова была отказаться от славы великого детектива? Ради кого?
Вся кровь бросилась мне в голову. Я схватила чашку и опрокинула ее на скатерть.
– Какая гадость! – воскликнула Зайка.
– Я нечаянно!
– Да не о тебе речь, – отмахнулась она, – предлагаю объявить мужикам бойкот!
– Федор ни при чем, – быстро сказала Марго.
Рароэнтолог закивал:
– Да, да, я абсолютно не разделяю высказанных здесь экстремальных постулатов. Женщины – лучшая часть человечества.
– Ладно, – кивнула Зайка, – мы оставим тебя в живых, но остальным плохо придется! Значит, так, Ирка, зови Катерину.
Повариха прибежала немедленно.
– Что случилось?
– Ничего, – усмехнулась Ольга, – все только лишь предстоит! Слушай меню на завтра: утром омлет с колбасой и кофе, на обед куриный суп, на второе курица из бульона, кожу не снимать, и рис! Паровой, без масла!
– Но Аркадий Константинович не ест яйца и не выносит курятину, – удивленно воскликнула повариха, – а уж к отварной, да еще с кожей, и не притронется!
– Очень хорошо, – кивнула Зайка, – на ужин капуста брокколи и паровой рулет. Изволь готовить это неделю!
– Но полковник весь корчится при виде брокколи и рулета без корочки, – попыталась возразить ничего не знающая Катерина.
Зайка пошла вразнос:
– Все, никаких споров! Ирка! Рубашек не стирать, трусов тоже, брюк не гладить, комнаты не убирать!
– Никогда! – подхватила Маня. – Я дяде Саше в спальню клетку с хомяками поставлю, только он уйдет на работу, сразу принесу! Уж они воняют! Никакой пощады! Война так война! Посмотрим, кто победит!
– У меня никаких сомнений по этому вопросу нет, – припечатала Ольга, – враг будет разбит, победа будет за нами.
Я вздохнула, надо же, Зайка цитирует Сталина!
– Мы их любили, – кипела Маня, – и вот благодарность. А ты, мусечка, что молчишь? Или не хочешь быть с нами?
– Конечно, с вами, – улыбнулась я, а про себя подумала: «Никогда ничего не расскажу Дегтяреву об Алисе Кочетковой. Завтра же поеду в деревню Толубеево, отыщу лагерь «Вершина» и произведу разведку боем на месте!»
Глава 26
Ночью я разложила на кровати огромную, подробную карту Подмосковья, купленную мною пару лет назад совсем для другого дела, и принялась внимательно изучать ее. Вот он, Киевский вокзал, ну-ка пойдем вдоль железной дороги. Минут через пятнадцать Толубеево было найдено. Путь предстоял не близкий, но и не то чтобы далекий. Нужно докатить до Апрелевки, свернуть, добраться до местечка Сажин, а от него пару километров по проселочной трассе до Толубеева.
Выехать из дома я решила в шесть, чтобы к десяти уж точно оказаться на месте, завела будильник и, прижав к себе слегка похудевшего Хучика, отбыла в страну Морфея.
Глаза открылись оттого, что в лицо ударил яркий свет, я села и охнула: девять, ну хороша, дрыхла так крепко, что не услышала звонка будильника. Быстро вскочив, я ринулась было в столовую пить кофе, но остановилась, услыхав голос Кеши: