Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе

– Так, – задумался Человек-Овца. – Получается, что так...

– А если мы с тобой друзья, ты же мне врать не станешь, правильно?

– Н-ну да, – выдавил он с озабоченным видом.

– Ну, вот и рассказал бы все честно, как другу! – сказал я.

Он облизал пересохшие губы.

– Нельзя. Ты не обижайся, но нам действительно нельзя. Так получилось. Мы должны держать язык за зубами...

– Кто тебе приказал молчать?

Но Человек-Овца молчал, захлопнувшись, как ракушка. Вокруг было тихо, только ветер уныло гудел в ветвях сухостоя на берегу.

– Успокойся, никто нас не слышит, – подбодрил я его.

Человек-Овца посмотрел мне в глаза.

– Ты про эти места ничего не знаешь?

– Ничего не знаю. А что?

– Ну, так ты знай: непростые это места. Странные тут вещи случаются. Больше мы ничего не скажем – но ты имей ввиду, если что.

– Ну вот, а сам говорил – места здесь хорошие.

– Это для нас! – пояснил он торопливо. – Нам больше ни в каком месте жить невозможно. Если прогонят отсюда – нам идти больше некуда. И Человек-Овца опять замолчал. Я понял, что вряд ли вытяну из него еще что-либо осмысленное, и перевел глаза на мешок с дровами.

– А этим ты зимой обогреваешься?

Он молча кивнул.

– Что-то я не видал никакого дыма.

– А мы и не разжигали пока. Снег выпадет – разожжем. Только дыма ты все равно не увидишь. Есть такой способ особенный! И он захихикал, очень довольный собой.

– И когда же выпадет снег?

Человек-Овца посмотрел на небо, потом на меня.

– В этом году снег ранний... Дней через десять, пожалуй.

– Значит, дней через десять дорога обледенеет?

– Наверное. Никто не приедет, никто не уедет. Хорошее время года...

– И давно ты уже здесь?

– Давно, – ответил Человек-Овца. – Очень давно.

– А что ты ешь?

– Травы всякие, корешки, ягоду. Птицу можно ловить, рыбу поймать небольшую.

– И тебе не холодно?

– Если зимой, то холодно.

– Смотри, если что нужно – могу поделиться.

– Спасибо. Пока ничего не нужно.

Человек-Овца легко соскочил с перил, сбежал с мостика на берег и зашагал в сторону пастбища. Я тоже вскочил и двинулся следом.

– А почему ты решил здесь прятаться от людей?

– Мы тебе скажем – а ты смеяться станешь!

– Думаю, что не стану, – сказал я. Что здесь можно увидеть смешного – я решительно не понимал.

– Никому не скажешь?

– Никому не скажу...

– Мы не хотели идти на войну.

С полминуты мы молча шагали плечом к плечу. Хотя выражение «моим плечом к его голове» описало бы ситуацию куда точнее.

– Какую войну? С кем?

– Этого мы не знаем, – сказал он и закашлялся. – Но на войну идти не хотим. И поэтому живем, как овца. А если жить как овца, то и податься нам отсюда некуда.

– А родился ты в Дзюнитаки?

– Угу. Только не говори никому.

– Не скажу, – пообещал я. – Значит, город ты не любишь?

– Какой город? Внизу который?

– Ну да.

– Плохой город. Очень много солдат... – Он еще раз закашлялся. – А ты откуда пришел?

– Из Токио.

– Про войну что-нибудь слышал?

– Не-а...

Человек-Овца, похоже, сразу потерял ко мне интерес. До самого пастбища мы с ним больше не проронили ни слова.

– Может, в дом зайдешь? – пригласил я.

– Скоро зима, – покачал он головой. – Много дел надо сделать. В другой раз как-нибудь.

– Мне очень нужно увидеться с моим другом, – сказал я, глядя на него в упор. – Есть причина, по которой я должен поговорить с ним на этой неделе, никак не позже!..

Человек-Овца огорченно покачал головой. Уши его закачались, как крылья у птицы.

– Извини. Мы же говорили, что не можем ничем помочь.

– Ну, хотя бы скажи ему об этом!

– Угу, – только и промычал он.

– Спасибо заранее, – сказал я.

На том мы и расстались.

– Если в лес опять соберешься – не забудь прицепить колокольчик, – сказал Человек-Овца на прощанье.

Я отправился по прямой через пастбище к дому, а он, как и в прошлый раз, растворился меж белых берез. Громадное море уже совсем почерневшей травы отрезало нас друг от друга.