Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе

Мой бывший напарник старательно все законспектировал — и для проверки зачитал записанное мне прямо в трубку.

— Все верно?

— Все верно, — подтвердил я.

— Сильно торопишься? — вздохнул он.

— Уж извини, — сказал я.

— Ладно… Попробую вычислить его в течение дня. Как с тобой-то связаться?

Я сообщил ему телефон отеля и номер комнаты.

— Позвоню, — сказал он и повесил трубку.

* * *

На обед я съел что-то незатейливое в гостиничном кафетерии. Потом спустился в фойе — и сразу увидел ее лицо в очках над стойкой регистрации. Я прошел в угол зала, уселся на диван и стал за нею наблюдать. Она была вся в работе и, похоже, не замечала меня; а может, и замечала, но сознательно игнорировала. Что так, что эдак — мне было все равно. Просто хотелось немного посмотреть на нее. Следя глазами за ее фигуркой, я думал: вот женщина, с которой я мог переспать, если бы захотел…

Иногда приходится подбадривать себя таким странным образом.

Понаблюдав за ней минут десять, я вернулся на пятнадцатый этаж к себе в номер и стал читать книгу. Небо за окном и сегодня скрывали унылые тучи. Казалось, я нахожусь внутри какого-то ящика из папье-маше, куда проникают лишь отдельные лучики света. В любую минуту мог зазвонить телефон, и из номера выходить не хотелось; в номере же, кроме чтения, заняться было нечем. Я дочитал биографию Джека Лондона и взялся за “Историю испанских войн”.

День был похож на растянутый до невозможности вечер. Без вариаций. Пепельный свет за окном постепенно чернел и наконец превратился в ночь. Изменилась при этом лишь плотность теней вокруг. В мире существовало только два цвета: серый и черный. По заведенному Природой распорядку один сменялся другим, вот и все.

Я позвонил горничной, заказал бутербродов в номер. И принялся не спеша поедать их один за другим, запивая пивом из холодильника. Пиво я тоже пил не торопясь, очень маленькими глотками. Когда долго нечем заняться, очень многие мелочи начинаешь выполнять до ужаса медленно и скрупулезно.

В полвосьмого позвонил мой бывший напарник.

— Откопал я твоего журналиста, — сказал он.

— Сложно было?

— Да как сказать… — ответил он после небольшой паузы. Похоже, для него это действительно оказалось непросто.

— Рассказываю в двух словах, — продолжал он. — Во-первых, дело это закрыто — окончательно и бесповоротно. Сургучом запечатано, ленточками перевязано и в сейфах похоронено. Обратно на божий свет уже не вытащить никому. Этому нет продолжения. И скандала никакого нет. Ну, сдвинули за пару дней пару пешек в Правительстве да в мэрии Саппоро. “Для коррекции” — чтобы впредь механизм сбоев не давал. И больше — ничего. Тряхнуло слегка Полицейский департамент, но и там — ни за что конкретное не зацепиться. Все так перепутано, сам черт ногу сломит… Слишком горячаятема. Чтобы такую информацию вытянуть, самому пришлось попотеть будь здоров.

— Ну, у меня-то частный интерес, это никого не заденет.

— Я так ему и сказал…

Не отнимая трубки от уха, я прошел к холодильнику, достал банку, свободной рукой открыл ее и налил пива в стакан.

— Только все равно — уж извини за назойливость — человек неопытный, заполучив такое знание, может запросто себе лоб расшибить… — сказал он. — Слишком уж масштабы огромные. Не знаю, зачем тебе все это, но… постарайся не влезать туда глубоко. Я понимаю, у тебя, наверно, свои причины. И все-таки лучше не выделываться, а кроить себе жизнь по своим размерам. Ну, может, не так, как я — но все-таки…

— Понимаю, — сказал я.

Он откашлялся. Я отхлебнул пива.

— Старый отель “Дельфин” очень долго не уходил со своей земли, сопротивлялся до последнего. И совершенно жутких вещей натерпелся. Ушел бы сразу — и никаких проблем. Но он не уходил. Не хотел приспособиться к изменяющейся обстановке, понимаешь?

— Да, таким он и был всю жизнь, — сказал я. — Не в струю…

— Каких только гадостей ему не подстраивали. Например, заселялась в номера якудза и жила там, неделями не платя и вытворяя что вздумается. Так, чтобы только закона напрямую не нарушать. В фойе с утра до вечера мордовороты сидели — от одного вида мурашки по коже. Зайдет кто-нибудь, а они смотрят. Ну, сам понимаешь… Отель, однако же, все это терпел, ни разу скандала не поднял.