Девица и волк

Марья распахнула выжидающие глаза на чертенка. Тот перегнулся через подоконник, закряхтел, напрягся, тоненькие ножки неожиданно оторвались от пола и засучили в воздухе копытцами. Груз с той стороны был тяжел для столь миниатюрного создания.

— Сейчас, сейчас, сейчас… — Щебетало существо.

И вот из-за стены дома показалась полукруглая верхушка чего-то, накрытого выцветшим покрывалом. Затем чертенок затащил весь предмет в комнату и бухнул его на пол.

— Фу-у! Толстая!

Правой ручкой он вытер пот со лба.

Марья стянула покрывало. В большой золоченой клетке сидела невозмутимая и несколько помятая Гамаюн.

— Что ж ты ее в клетку жар-птицы то?

— Так она говорить не хотела! И лететь отказывалась. Пришлось братцев созывать, чтобы выловить, да туда ее впихнуть!

Федор хохотнул.

Яга нахмурилась.

— А это точно та самая?

— Точно, точно… — Пискнул чертенка. — Точнее не бывает. Ну все. Долг мой списан, я побежал.

Существо скрылось в проеме открытого окна. Марья проследила, как он сбежал, затем повернулась к птице.

— Говори.

Гамаюн презрительно повела бровью.

— Говори, пернатая. Приказ Морока исполняю.

Вот теперь невозмутимость слетела с прелестного личика.

— Что ты хочешь знать, Яга?

— Помнишь ли человеческого юношу Антона, которого усыпила на детской площадке с три месяца назад.

Птица пожала плечами.

— Я много кому песни пела.

Марья позвала.

— Антош!

— А?

— Подь сюда!

— Ну, баб Маш! А мой цве…

— Подь сюды, говорю! — голос женщины стал грозным.

— Все. Понял. Я тут. В чем беда? — худощавый парень возвышался в проходе.

— Его помнишь? — обратилась Яга вновь к птице.

Гамаюн заворожено смотрела на красивого юношу.

— Помню его. Такой милый и добрый, красивый, жалко мне его бы…

— Тфу! Пернатая! Ты мне лучше скажи: кто тебе велел его усыпить?

Птица рассердилась.

— Яга мне просьбу Маржаны донесла.

— Какая Яга?

— Меч охраняющая.

Федор побледнел.

— Проша?

— Она. Нашла меня в садах и просьбу передала. Я выполнила да улетела. А теперь выпустите меня.

Марья задумалась.

— Сначала ты все тоже самое повторишь Мороку.

Птица недовольно защебетала. Яга раздраженно накрыла клетку покрывалом. Антон сел рядом с Федором. Слишком неправильным сейчас казалось лицо ведьмы. На нем ясно читалась тревога.

— А ну-ка, Антош, подай мне вон блюдечко серебряное.

Парень оглянулся по направлению кивка ведьмы. На стене, действительно, висела полка, а на ней стояло небольшое блюдо декоративное, ярко начищенное. Антон встал и снял его.

— Вот.

Марья бегом спустилась в подпол, за дальними банками она отыскала плетеную корзину яблок. Осторожно вынула одно из них и спрятала остальные. Наверху Яга опустила яблоко на блюдо и, склонившись над ним, зашептала. Яблоко медленно покатилось по кругу.

— Что она делает? — Антон ткнул Федора локтем.

— Хочет увидеть прошлое Прасковьи.

Парень поднял удивленно брови и, когда Марья закончила наговор, склонился над блюдом. Федор последовал чужому примеру.

Серебряная поверхность нечетко отразила три лица, затем лица растворились и внутри начали появляться безмолвные картины, сменяющие друг друга, как видеоролики.

Вот великолепная русая девушка оборачивается старой цыганкой и садится на площади, возле цирка. Многочисленные прохожие не обращают на нее внимания, она как будто и не проявляет к ним интереса, пока в ее поле зрения не попадает пожилой дед, одетый в белую майку и джинсы. Гадалка подзывает его и что-то ему нашептывает.

Картина меняется. И вот уже та же молодая девушка принимает вид сказочной Яги и протягивает вожжи белоснежного коня пожилому мужчине с туго набитой спортивной сумкой.

Снова перемена. Та же Яга забирает коня и провожает деда через пелену тумана.

Перемена. Русая красавица стоит и наблюдает за Даней и Дубравко на городской площади там, где она изображала гадалку. Лицо ее искажает ярость, кулачки сжаты.

Новая картина. Девушка протягивает Гамаюн прядь седых, почти белых, волос и произносит короткую речь.

И вот блюдо снова отразило три сосредоточенных лица.