Девица и волк

— Ты… глупая!

Федор резко остановился и навис над ней так, что девушка оказалась с ним лицом к лицу.

Она выдержала тяжелый взгляд, затем равнодушно пожала плечами.

— Может статься и так, Федь. Только это моя жизнь. И решать мне.

Ведьмак отстранился.

— Что ты знаешь о жизни?

Даня поджала губы. Намек на ее возраст? Раньше Федор этого себе не позволял. Серые глаза блеснули сталью.

— Это правда, Федь. По сравнению с тобой ничего.

— А по сравнению с ним? — не унимался богатырь. Он ткнул пальцем в сторону дома.

Она снова пожала плечами и отвернулась в сторону.

— Я так понимаю, баба Маша не против, — Федор устало потер виски.

— Да.

— Выходит, все остаются при своем.

— Выходит, что так.

Богатырь чертыхнулся и неслышно (вспомнил таки о тишине) скрылся меж деревьев. Мелкая дрожь переросла в крупную. Девушка стиснула зубы.

— Н-ну, давай! Я знаю, что ты т-там!

Сзади послышалось шуршание. Она порадовалась своей догадливости.

— Я убью его!

— В-вот так и знала, что не будешь ты ждать меня в… в избе.

— Да уж конечно, — возмутился волкодлак. — Ты посмотри на себя! Чего мне стоило усидеть на дереве и не вбить в ведьмака немного мозга!

Дубравко стянул с себя толстовку, закутал девушку, приподнял и усадил себе на колени.

— Так лучше?

Даня готова была замурлыкать. Блажен будь тот, кто придумал кофты. Она вжалась в теплое тело и заерзала, устраиваясь поудобнее.

— Вот если б Федька так сделал, ты бы точно на дереве не усидел.

Волкодлак улыбнулся.

— И то верно.

И снова ощущение чужого взгляда пронзило его. Улыбка переросла в оскал.

— Пойдем в дом.

Яга насторожилась.

— Что?

— Просто, пойдем.

Она не собиралась сдаваться. Это уже не первый раз.

— Нет. Объясни.

Дубравко задумался.

— Сам не знаю. Порой появляется нехорошее ощущение постороннего. Следят будто.

— Кто?

— Сложно сказать. Слишком далеко. Они или он не приближаются… Пойдем. Моих врагов тут быть не должно. Верно просто реагирую на твою челядь, а они — не страшно.

Яга встала. Дубравко заставил ее идти на случай впереди, не теряя из поля зрения. На крыльце он остановился и еще раз вгляделся в темноту. Ощущение взгляда прошло. Он ступил через порог.

В доме кипела жизнь. Баба Марья, причитая на размеры вновь прибывшего гостя, стелила в гостиной на диване. Федор угрюмый скрылся в ванной. Домовой Степка прихлебывал чай из блюдечка на кухне, стряхивая случайные капельки со своих детских пальчиков. Дубравко кивнул Степке, которого сегодня еще не видел, и получил в ответ ворчливое старческое бормотание, совершенно не сочетающееся с высоким звонким голоском. Волкодлак уже успел привыкнуть и к молодому бородатому Гришке в Даниной городской квартирке, и вот к этому пожилому чуду бабушки Марьи. Единственный, с кем ему пока не удалось найти общий язык, так это местный дворовой.

Антон восседал на законно обжитой раскладушке по центру комнаты и безуспешно пытался оживить цветок, который ему выдала Марья.

— Да чтоб тебя! Зараза! — заговор перемежался с ругательствами. Даня улыбнулась. Парнишка мучился уже четвертый день, но злополучный кустик мяты отказывался оживать.

— Давай, давай, Антош, — приговаривала старая Яга. — Потом папоротником займемся. Цвести его учить будем.

По полу носилась кикимора, подбирая мелкие перышки, выбитые из подушек. Она таскала их за печку и, что-то бормоча, утепляла гнездышко.

— Фетишистка! — крикнул ей вслед Антон, когда она проворно подпрыгнула и выдернула из его пухового одеяла торчащий корешочек белого пера.

Два здоровых черных кота с одинаковой кличкой "Кот", устраивались на ночлег в хозяйской спальне. Даня покачала головой, наблюдая за этой безобразной сценой. Антон прозвал их "два толстяка" и самое паршивое, по ее мнению, что животные откликались. Особенно когда дело касалось еды. А ведь, кот Бабы-Яги создание непростое. Магическое. Его уважать надо. Ну как же! Разве дождешься уважения от парня, который умудрился довести до бешенства Белуна, явившегося на свое несчастье навестить Марью?

Даня прошла в свою старую комнату, в которой они теперь жили с Дубравко, и упала на кровать. Потянулась. Блаженство — не порок.