Говарды и Перегрины 1-2

Зарид была тогда еще ребенком, но хорошо помнила тихую ярость, охватившую братьев. Ее родители и брат Вильям умерли годом раньше, и девочка боялась, что братья так же, один за одним, покинут ее.

– Раньше я считал, что Жанна любила его, – произнес Тирль, возвращая мысли Зарид в настоящее. – Но теперь я не уверен в этом. Брат злится, что у него нет сыновей, чтобы сделать их наследниками всего состояния.

– У Рогана есть сын. – Зарид улыбнулась, подумав об этом создании с рыже-золотыми кудряшками.

Тирль несколько минут молчал, затем спросил очень тихо:

– Почему ты плачешь? Почему ты плакала во сне и сейчас, в одиночестве, на берегу реки.

Зарид тут же вскочила на ноги и направилась к лагерю. Но Тирль, быстро встав, схватил ее за плечи.

– Отпусти, или ты пожалеешь об этом.

– О, – улыбнулся он, – ты собираешься снова вытащить нож? Или позовешь на помощь своего любимого Кольбрана?

– Он не мой, – начала было Зарид и, вырвавшись из рук Тирля, шагнула в сторону, но он опередил ее.

– Так ты плачешь из-за него? Он не обращает на тебя внимания, а ты, как дурочка, бегаешь за ним? Он в очередной раз не понял, что ты – женщина?

Зарид снова попыталась вырваться, но он крепко держал ее, и ей пришлось отказаться от борьбы.

– Чего тебе надо от меня? – зашипела она. – Почему ты не уберешься отсюда и не оставишь меня в покое? Разве тебя не интересуют другие женщины? Мы – враги! Как ты не понимаешь этого? Ты не смог победить нас в бою, а теперь пытаешься одержать над нами верх, притворяясь другом?

Ее глаза сверкали. Она стояла так близко…

– Нет, мне не нужна дружба, – хрипло прошептал он и привлек ее к себе.

Сперва Зарид боролась. Его губы касались ее губ, она хотела отвернуться, оттолкнуть его, но рука Тирля лежала у нее на затылке и она не могла шевельнуться. Осознав, что у нее нет шансов вырваться, Зарид расслабилась, надеясь, что, как только его хватка ослабнет, сумеет освободиться.

Когда она прекратила эту никчемную борьбу, случилось нечто странное. Тирль перестал удерживать ее, прикосновение его губ стало мягче, и.., такого ощущения Зарид еще не доводилось испытывать.

Девушка стояла, широко открыв глаза, пока он целовал ее и чувствовала, как ее тело становится все теплее. Он чуть-чуть наклонил ее голову вбок. Зарид почувствовала, что все теснее прижимается к нему, растворяется в нем. Ее голова склонилась на его широкое, мускулистое плечо.

Его губы приоткрылись, побуждая ее сделать то же. Зарид закрыла глаза и прильнула к Тирлю. Он накрыл ее своим телом, и ей показалось, что она тонет. Он целовал ее щеки, лоб, виски, шею.

Прижимаясь к нему, Зарид чувствовала массу новых ощущений. Ее жизнь была почти полностью лишена привязанности, нежности. Для нее было в новинку то, что ее могут обнимать, целовать, дотрагиваться до нее с такой нежностью. Это было больше, чем она могла вынести.

Тирль отодвинулся от Зарид и посмотрел на нее. Она полностью опиралась на него. Если бы сейчас он отпустил ее, девушка, вне всякого сомнения, упала бы. Ни одна женщина не отдавалась его ласкам столь самозабвенно. Он дотронулся до ее волос, убрал прядь с виска. Когда она полюбит мужчину, она всем своим существом отдастся этой любви. Он намеревался стать для нее этим человеком.

– Меня зовут Тирль, – прошептал он, целуя ее лоб, и старое имя, означавшее «человек без слез», прозвучало, как ласка.

– Тирль, – шепнула Зарид, уткнувшись лицом в его шею.

Он улыбнулся, ибо в ее голосе была та мягкость, которую он всегда в ней подозревал.

– Я очень хотел бы взять тебя с собой, – тихо признался он, касаясь ее лица. – Я любил бы тебя всю ночь до самого утра.

Она придвинулась к нему еще ближе и подняла голову, ожидая поцелуя.

Тирль медленно и нежно поцеловал ее – поцелуй, предназначенный девственнице.

– Теперь, любовь моя, я должен вернуть тебя твоему брату.

– М-м-м. – Зарид ничего не могла сказать, она прижалась лицом к его шее, нежно целуя. Она понятия не имела, что до мужчин так приятно дотрагиваться.

Тирль оттолкнул Зарид и, посмотрев ей в глаза, понял, что дольше не вынесет этого. Он знал, что, если захочет, может овладеть ею прямо сейчас.

– Нам надо вернуться, – сказал он.

Тирль был уверен – за то, что не лишил ее девственности в эту ночь, на небесах он будет удостоен золотого венца.