Вынос дела

– Меня ищете?

– Нет, – ответила я, окидывая взглядом его высокую, полную фигуру.

Таинственный Жок достанет такому великану лишь до плеча.

– Где Тоня? – поинтересовалась я.

– Уехала в химчистку, – равнодушно пояснил Емельян, – Татьяна Михайловна велела шубы почистить. И правильно, мороза теперь не жди.

Я покосилась в окно, где вовсю квакали лягушки, радующиеся теплому влажному апрельскому вечеру. Поздновато для поездки в комбинат бытового обслуживания…

– Скоро явится, – добавил Емельян, – небось к матери заглянула…

В гостиной у телевизора дремал Кеша, в столовой Маня и Варя пили чай. Зайка читала в спальне. И из Таниной ванной слышался плеск воды. Хозяйка принимала ванну перед сном. Все остальные комнаты были пусты! Помещение для гостей, кабинет и опочивальня покойного Харитонова, детская, гладильня… Нигде никого не видать. Таинственный Жок просто растворился в воздухе.

ГЛАВА 27

На следующий день я вошла в клуб «Жак» около часа дня и наткнулась на презрительный взгляд дежурной.

– Чего тебе тут надо? – невежливо спросила девица, даже не пытаясь улыбаться.

Но обижаться не стоило. Наоборот, столь неласковый прием только обрадовал меня. Значит, выгляжу как надо. Пришлось потратить целый час, дабы достичь нужного эффекта.

Свои русые волосы я щедро обмазала парикмахерским воском. Пушистые пряди склеились, приобрели вид «сосулек» и слегка потемнели. Воск – отличная штука. Малюсенькая капелька помогает сохранить безупречную прическу, столовая ложка – превращает в неряху с давно не мытой головой. Я собрала волосы на затылке в коротенький хвостик и перехватила их ярко-зеленой махрушкой.

Потом старательно намазала лицо автозагаром. Если накладывать крем неровно, то он проявится пятнами, и у всех сложится впечатление, будто вы никогда не ухаживаете за обветренной и слишком сухой кожей. Чуть-чуть темно-серых теней, растертых под глазами, тоже творят чудеса. Получается изможденный, какой-то голодный вид. Впрочем, пара тампончиков, всунутых за щеки, разом меняет овал лица, а на один из передних зубов я нанесла слой специальной черной краски. Для пущей таинственности с помощью контактных линз изменила цвет глаз, потом, поколебавшись, наклеила на подбородок «шрам».

Такая тоненькая, прозрачная полоска, похожая на пластырь. Кожа под ней собирается и выглядит, как натуральный, не слишком аккуратный шов.

Под стать «даме» была и одежда – вытянутый в разные стороны трикотажный костюмчик фирмы «Панинтер», а поверх куртка-ветровка ядовито-оранжевого цвета с надписью «Brourlin». Единственно, от чего я не смогла отказаться, так это от хорошей обуви. Ноги у меня чувствительные, и дешевые ботинки моментально натирают мозоли. Постояв в задумчивости возле шкафа, я извлекла отличные кожаные мокасины от Гуччи, легкие, удобные и, конечно, дорогие. Но наш человек воспринимает дорогую обувку как что-то невероятное, круто навороченное, на многокилометровой платформе или с пряжками, усыпанными «каменьями». Поэтому простые, без всяких прибамбасов туфли не вызовут интереса, к тому же я от души испачкала несчастные мокасинчики в горе строительного мусора.

– И ди, иди отсюда, – заявила дежурная, окинув меня оценивающим взглядом, – убирайся подобру-поздорову, пока охрану не кликнула. Тут не подают.

Я униженно загундосила:

– Дык ведь Борька велел явиться, он тута в балете выплясывает.

– Вы его мать, что ли? – слегка помягчела девица.

– Нет, деточка, соседка я им, почитай всю жизнь на одной лестничной клетке живем… Вот пообещал, возьмут уборщицей, вроде Бориска с хозяином договорился…

Неожиданно девушка улыбнулась:

– У нас хозяйка Софья Михайловна, только тебе, тетка, не сюда, здесь вход для гостей. иди во двор, там есть железная дверь. Позвони в звонок.

Я послушно отправилась по указанному адресу. На этот раз налетела на крепкого, словно литого парня. Выслушав сбивчивый рассказ, он велел:

– Покажи сумку!

Я покорно раскрыла позаимствованный у Маруси ридикюль из искусственной лаковой кожи. Девочка польстилась на дешевизну и купила его в «Самаритэн» во время осенней распродажи. Но блестящая клеенка моментально потеряла вид, потускнела и пошла белесыми пятнами.

– Подымайся вон по той лестнице и аккуратненько в первую дверь постучи, – наставлял меня парень, – Софья Михайловна наглых не любит.

Краем сознания я отметила, что откуда-то знаю это имя и отчество, но бездумно послушалась охранника. На аккуратное поскребывание раздался возглас: