Таня принялась разглядывать счет, я воспользовалась моментом и, подмигнув Мане, пошла в спальню.
ГЛАВА 17
1247-я больница выглядела крайне убого: масса неказистых домиков, разделенных узкими дорожками. Решив, что больную с инсультом, скорей всего, должны были положить в неврологию, я пошла искать нужный корпус. На пути пришлось преодолеть целую полосу препятствий: пролезть в щель между прутьями забора, пробраться по узкой доске через довольно глубокую канаву, пройти на третий этаж по ужасающе скрипящей лестнице без перил… Словом, когда взор уперся в приколотую табличку «Неврология», мне смело можно было вручать значок «ГТО».
Внутри корпус выглядел не лучше, чем снаружи. Клинику строили в тридцатые годы и, очевидно, с той поры ни разу не ремонтировали. Широкий коридор радовал глаз «бодрящим» темно-зеленым колером стен. Двери палат стояли открытыми настежь, и виднелись тесно поставленные железные койки. Где-то метров через пятьдесят коридор расширялся, превращаясь в некое подобие зала.
У окна громоздился длинный стол-конторка с компьютером. Две медсестры сосредоточенно раскладывали по пластмассовым лоточкам разноцветные пилюли.
– Здравствуйте, девочки, – бодро сказала я.
Они даже не повернулись.
– Скажите, где можно узнать, у какого врача лечилась Елена Костина?
Медсестры молчали.
– У вас есть справочное бюро?
Одна из медичек отмерла и, смерив меня с ног до головы уничтожающим взглядом, процедила:
– Во всяком случае, мы там не работаем.
Я покосилась на компьютер.
– Может, информация в машине?
– Умные все какие стали, – вздохнула другая девица, – прямо Сократы.
– А уж наглые! – подхватила другая. – Тут рук не хватает, так нет, давай этой искать информацию!
Они вновь занялись таблетками. Из палаты, расположенной напротив, вылетела еще одна девчонка в кургузом, колом стоящем на теле халатике. Я демонстративно вытащила из кошелька двадцать долларов и пропела:
– Подскажите, как найти доктора, лечившего Елену Костину?
Медсестра взяла зеленую купюру и вежливо осведомилась:
– Знаете, когда она у нас лежала?
– Почти три года тому назад, в июне.
«Подвижница» схватила мышку и начала поиск.
– Тебе делать нечего? – хором спросили нелюбезные товарки.
Не отрываясь от экрана, девушка продемонстрировала им купюру. Нахалки моментально бросили пилюли и ринулись к конторке.
– Чего же нас не попросили? – укорила одна.
– Делов-то, файл открыть, – с сожалением добавила другая.
– Костина Елена Никаноровна? – спросила моя помощница.
– Да, – обрадовалась я.
– А ее от нас в одиннадцатый корпус перевели, там и лечили, – пояснила сидевшая у монитора.
Пришлось отправляться в обратный путь.
Одиннадцатый корпус выделялся среди своих собратьев, как элитный доберман в своре беспородных дворняжек.
Аккуратно выкрашенное, похоже, только что отремонтированное здание цвета качественного сливочного масла. Палаты тут были на двоих, вернее, огромную комнату разделяла стена из непрозрачного стекла. В каждом отсеке по кровати, а душ и туалет общие, почти европейские условия. На подоконниках буйно пылала герань, новенький линолеум блестел, в воздухе пахло хорошей косметикой и еле уловимо больницей, а сидящая на посту медсестра расплылась при виде меня в самой сладкой улыбке.
Я вновь раскрыла кошелек и через пару минут узнала необходимые сведения – лечащим врачом Костиной оказалась Яковлева Надежда Викторовна. «Она в ординаторской, – щебетала девушка, – последняя дверь по коридору».
Надежда Викторовна самым спокойным образом пила довольно дорогой растворимый кофе «Карт нуар».
Одна из моих лучших подруг Оксана, хирург по профессии, как-то сказала, что самое подходящее время для разговора с врачом – два часа дня.
– Понимаешь, – объясняла подруга, – с утра все носятся как черти. Больные анализы сдают, кое-кого оперируют, процедуры всякие, перевязки… Ну ни секундочки свободной. С четырех тоже не слишком удобно – начинаются вечерние заботы – уколы, клизмы. А вот с двух до шестнадцати чудное время, тихий час после обеда. Все в кайфе, поели и балдеют. Врачи – от того, что перерыв наступил, больные – потому, что их временно лечить перестали. Надежда Викторовна не была исключением. Проведя в хлопотах утро, она вознаграждала себя чашечкой ароматного напитка.
– Вы ко мне? – улыбнулась докторица. – Проходите, пожалуйста.