Вынос дела

– Слышь, Жок, ну прости меня, сделай милость.

Парень так и сел на стульчак, тихо радуясь, что не успел включить воду, а грубая, бесцеремонная начальница самым заискивающим голосом пела:

– Завтра обязательно верну, Жок, в первый раз взяла.

В ответ послышалось бурчание.

– Хочешь, на колени встану? – умоляла Софа. – Ты меня знаешь, Жок, миленький, дорогой.

Послышались громкие шлепки, потом сдавленные рыдания. Софе явно наподдавали по морде. Невнятный голос вновь забубнил.

Грозная начальница, всхлипывая, завела:

– Хорошо, хорошо, как прикажешь, ты тут хозяин, а я твоя раба.

Вновь раздались смачные шлепки. Боря сидел ни жив ни мертв, страшно боясь, как бы Софе не пришло в голову заглянуть в соседнее помещение. Начальница мирилась с тем, что Борька иногда слышит ее ругань, и явно ценила молчаливость парня. Но свидетеля своего унижения она постарается выставить за дверь как можно скорей.

Но Софа ничего не узнала, а Боря понял, что хозяином клуба является таинственный Жок.

– Зачем же ты сказал мне, что тебе пятнадцать лет?

«Антуан» рассмеялся:

– Милые дамочки мальчиков помоложе любят. У меня имидж такой – юный, необученный, первый раз замужем. Большинство просто тащится. Рост, видите, небольшой, бороду с усами начисто извел…

– Ладно, – сказала я, – одевайся и выводи меня отсюда.

«Рыба» мигом накинула пиджак. Потом, секундно поколебавшись, парень подошел ко мне и легко тронул за руки:

– Простите, вы правда отправите меня в Париж?

– Да, – спокойно пообещала я, – сведу там с нужным человеком, на работу возьмут. Так что учи французский!

– Пожалуйста, – шепотом попросил Борис, – пожалуйста, не забудьте, дайте мне шанс. Говорят, там в подобные заведения ходят дочери миллионеров и можно составить отличную партию.

Я только улыбнулась. Нет, девушки из семей Дюпонов или Ле Клерков в стриптиз-клубах не встретить, у них другой круг общения.

– Точно не забудете? – продолжал ныть Боря.

– Сказала же нет, – ответила я и велела: – Если увидишь меня тут еще раз, вида не показывай, что знакомы.

– Понял, не дурак, – закивал Боря.

ГЛАВА 21

На следующий день я вылезла из кровати около одиннадцати и поглядела во двор. Моросил мелкий дождь, солнца и в помине нет, а по дорожке от ворот идет по направлению к дому незнакомая женщина. Лицо прикрыто зонтиком, фигура стройная, подтянутая.

Зевнув, я накинула халат и вышла в коридор. Но не успела добраться до лестницы, как услышала громкий голос хозяйки:

– Антонина, Дарья встала?

– Так она давно уехала, – крикнула в ответ горничная, – никогда не сидит на месте!

– Ты уверена?

– А вы гляньте во двор, машины нет!

– Дома-то кто есть?

– А никого, – сообщила Тоня, – дочка ихняя с Варенькой еще в восемь в школу отправились. Аркадий их повез, а Ольга в девять отбыла…

– Ладно, – велела Таня, – ступай гладить.

Тоня быстро зацокала каблучками. Потом раздался скрип входной двери, и хозяйка сообщила:

– Пошли в кабинет, мы одни.

– Хорошо, – ответил незнакомый женский голос.

Быстрее молнии я метнулась в свою спальню. Так, значит, Таня хочет по какой-то причине скрыть от всех свою гостью. Надо во что бы то ни стало подслушать их беседу.

Кабинет расположен на втором этаже. Это угловая комната, две из стен в ней внешние, третья же примыкает к апартаментам покойного Олега Андреевича.

Надеюсь, что дверь не заперта и что там есть встроенный шкаф. Схватив с тумбочки стакан, я прокралась в спальню депутата.

Дверь оказалась открыта. Сейчас прислоню стакан к стене и прижмусь ухом, в детстве мы с ребятами так подслушивали у дверей учительской, где педсовет обсуждал четвертные отметки.

Но подручные средства не понадобились. В спальне Олега Андреевича нашлась небольшая картина, изображавшая усталых рыбаков. Елозя стаканом по стене в поисках лучшей слышимости, я сдвинула полотно и отшатнулась – прямо передо мной окошко в кабинет и как на ладони видно Таню.

Сначала я быстренько присела, боясь, что меня заметит, но уже через секунду поняла, в чем дело.

В кабинет я заходила несколько раз и никаких окон, кроме наружного, там не заметила. Зато на стене висит странная штука – матовое стекло с блестящими вкраплениями. Таня объясняла, будто данную красоту подарил Харитонову один модный экстравагантный художник, которого Олег Андреевич спас от тюрьмы.