Амалия накинула ей на плечи толстый шерстяной платок.
— Не стой так, превратишься в сосульку!
— Мне кажется, что очень многие желают моей смерти.
— Думай, что говоришь! Надеюсь, на самом деле ты рассуждаешь иначе, а то я и многие преданные тебе люди сочтем себя оскорбленными. Теперь ты — мать прелестного малыша...
— ...которого у меня только что отняли!
— Исключительно для того, чтобы вернуть его тебе живым и здоровым! Или ты предпочла бы отдать его Флемингу? Тебе отлично известно, что в наших родовитых семьях мальчиков совсем недолго прячут под женскими юбками. Они должны с ранних лет приобщаться к мужскому ремеслу. К примеру, мои сыновья! Хорошо, если я вижу их хотя бы пару раз в год...
Пришла очередь Авроры обнимать и утешать сестру.
— Прости мне мой эгоизм. Это у меня с непривычки. Идем, пора готовиться к появлению захватчика.
Первой ее мыслью было изобразить все так, словно никакого ребенка в этом доме вообще не бывало, но, подумав, она пришла к другому решению и отдала соответствующие распоряжения слугам. Наступила ночь, сгустился туман, ударил мороз — и тут подкатила вторая карета в сопровождении четырех верховых. Взглянув на часы, Аврора поняла, что Флеминг сократил свое отставание от Бехлинга всего на пару часов и что беглецы к этому времени должны были добраться по крайней мере до Вольфенбюттеля, католического княжества, где уже можно было передохнуть. Она успокоилась и приготовилась уверенно сыграть отрепетированную роль.
Флеминг, властно ударивший в дверь кулаком, вырос на пороге гостевого зала в высоких сапогах и треуголке. По обеим сторонам от камина смирно сидели две женщины — безутешные, комкающие носовые платки. Они даже не повернулись при его появлении. Флеминг кашлянул, но внимания не добился.
— Фрау фон Кенигсмарк, фрау фон Левенгаупт! — гаркнул он.
Зычный окрик был равносилен оскорблению в этом вместилище вселенского горя. Только теперь обе дружно оглянулись. Аврора встала, но осталась стоять на месте.
— Герр канцлер? — молвила она так, словно не поверила своим глазам, потом быстро сорвалась с места. — Боже, вас ниспослал сам Всевышний! Скорее, умоляю! Быть может, вы их догоните!
— Но... Кого?!
— Тех, кто только что похитил моего ребенка и его кормилицу! За ними, во имя всего святого!
К ней присоединилась такая же безутешная Амалия.
— Вы не можете остаться глухи к отчаянию матери! — отчеканила она. — Тем более что злоумышленники действуют по приказу князя-курфюрста...
— Какой еще приказ? Не может быть!
— Вы смеете обвинять нас во лжи? Говорю вам, мы его видели! Разве иначе мы отдали бы малыша? Даже находясь в меньшинстве, мы бы не сдались без боя. До сих пор не можем поверить, что государь проявил такую жестокость в отношении женщины, которой клялся в безумной любви!
Флеминг замер посредине комнаты, превратившись в неподвижную статую.
— Кто это был? — выговорил он наконец.
— Откуда нам знать? — опять вступила в игру Аврора. — Какие-то люди в масках, не припомню, чтобы я раньше слышала их голоса... Трое, вооружены до зубов. Один навел на нас пистолет, другие двое стали обыскивать дом. Устроили страшный шум. Прямо как сейчас! — И она указала рукой на дверь, из-за которой доносились возмущенные крики.
Внезапно она словно стряхнула с себя сон и сухо продолжила:
— Вместо погони за похитителями вы стоите здесь столбом? А тем временем похитители... А что вам здесь, собственно, понадобилось, господин канцлер Саксонии?
Он вытащил из-под обшлага документ и развернул, демонстрируя красную печать.— Вам показали нечто похожее на это?
— Именно так! — И, не скрывая отвращения, Аврора добавила: — Сдается мне, вы здесь оказались по той же подлой причине — оторвать дитя от матери!
— Да... но ради его же блага! Его высочеству угодно, чтобы его побочный сын воспитывался в том месте и таким образом, как желает он, его отец. Наш господин хочет, чтобы ребенок не знал, кто его родители. Этого требуют государственные интересы. В Дрездене уже есть наследник престола. Всем слишком хорошо известно, что человек, в чьих жилах течет кровь Кенигсмарков, не остановится ни перед чем!
— Да, куда до нас Веттинам! [13]— возмущенно бросила Аврора. — У нас с детьми не воюют. Не знаю, кто похитил моего сына, но вы и ваш государь под стать этим людям...