Путешественник

Феликс, хорошо знавший своего друга, даже не стал оспаривать его план. Ведь он понимал, что Тремэну время было особенно дорого. Он лишь обговорил с господином де Ронделером условия встречи и помог путешественнику собрать необходимую одежду.

Час спустя Гийом уехал в Кутанс.

Глава VIII

ДНИ ГНЕВА

Утро было похоже на сумерки — низкое небо слилось со свинцовым морем. Над бескрайним простором дул пронзительный ветер, вздымая седые волны, которые фыркали и плескались, словно не желая подчиниться его злой воле.

Кладбище Сен-Васт ютилось между полукруглой апсидой старой церкви и заливом. Оно опиралось на фундамент бывшего редута, не дававший волнам проникнуть в обитель мертвых. Но могила, в которую бросили тело Матильды, не была под его защитой, впрочем, этого и не требовалось: она находилась далеко в стороне, на краю целины у едва заметной в траве тропинки, где во время шторма волны могли размыть ее и унести тело. Найти ее можно было лишь по камню, отвалившемуся от кладбищенской ограды. Гийом сам швырнул его в заросли ежевики.

Он стоял в нескольких шагах от могилы, и его черная фигура выделялась на фоне грозного неба: просторный плащ развевался на ветру словно знамя на древке, а огненные волосы плясали подобно языкам пламени. У его ног два человека копали землю, освободив место от кустарника, а вокруг пугливо теснились жители городка, обступив кюре, в стихаре, церковного сторожа с крестом в руках и двух служек — они были так возбуждены событием, что могли устоять на месте лишь благодаря тумакам священника. Поодаль держалась группа инвалидов из форта Ла-Уг, виднелись кони и несколько изящных колясок.

Роза де Монтандр, бледная и строгая, в черной амазонке, стояла рядом со своей лошадью в обществе господина де Ронделера и четы Меснильдо, недалеко от бальи и начальника фортов Ла-Уг и Татиу. Даже старая маркиза д'Аркур потрудилась приехать, но наблюдала за происходящим из коляски, где она сидела со служанкой, укрыв колени меховой накидкой. Феликс де Варанвиль не пожелал оставить своего друга, он держался немного в стороне, шагах в четырех-пяти от него, и с растущим беспокойством попеременно смотрел то на могильщиков, то на горстку горожан: впереди стояли Симона Амель (теперь ее называли вдовой Дюбост, так как вскоре после смерти Матильды она во второй раз вышла замуж за одного владельца рыбачьего судна) и ее дети — близнецы Адель и Адриан, которым уже перевалило за тридцать, но, похоже, им было не суждено обзавестись семьями, поскольку они упорно не хотели расставаться. Как и в детстве, они держались за руки. Старость не украшала Симону, в своей траурной одежде, с длинным носом и постоянно бегающими глазами, она была похожа на летучую мышь, сложившую крылья. Всем троим было явно не по себе, они с радостью не пришли бы сюда, но были вынуждены подчиниться приказу, отданному одновременно бальи Ренуфом и епископом Кутаисским, так что игнорировать его было невозможно.

Накануне глашатай обошел Сен-Васт вплоть до отдаленных окраин, оповестив всех о назначенной обоими представителями власти церемонии покаяния, специально остановившись у домов Симоны и двух-трех других сплетниц, имена которых назвала мадемуазель Леусуа. Они все были тут, за исключением одной: сильная лихорадка приковала ее к постели.

Здесь была и пожилая Анн-Мари, она стояла на коленях у противоположного края могилы, рядом с красивым дубовым гробом, покрытым белым атласом, который Тремэн заказал для Матильды… вернее для того, что от нее осталось по прошествии двадцати пяти лет.

Страшась мысли о том, что предстанет их взору, Анн-Мари умоляла Гийома отказаться от мрачной затеи.

— Почему бы не перенести стену кладбища, тем самым увеличив его? Твоя мать лежала бы в христианской земле. И можно было бы обойтись торжественным благословением. Но молодой человек и слышать ни о чем не желал: настоящая могила, достойная такой женщины, какой была Матильда, ожидала ее в Ла-Пернель.

— Она первая поселится там, наверху, рядом с домом, который мог быть ее домом и который будет называться так же, как наше прежнее «поместье» на берегу Святого Лаврентия…

— На следующий день тебе предстоит драться, Гийом, и ты не можешь быть уверен, что победишь. Тогда зачем?

— В таком случае я буду спать рядом с ней, под сенью церкви… и вы унаследуете часть того, что мне принадлежит. Феликс де Варанвиль знает, что делать. Все в порядке. Хватит об этом!