Кречет. Книга IV

— Бесконечно признателен вам, сударь, — проговорил, задыхаясь, Турнемин и отбросил багор, ставший в его руках смертоносным оружием. — Сказать по правде, не знаю, как вас и благодарить. Вряд ли нам с женой удалось бы спастись, если бы не вы.

Мужчина небрежно пожал плечами. Был он лет сорока, высокий и плотный, на полном лице любезное выражение, веселые синие глаза — этот умеет пожить — впрочем, в них также читалась решительность, переходившая, вероятно, порой в жесткость. Серый шелковый, шитый серебром, костюм безупречного покроя, стянутые сзади черной лентой седеющие, непослушные волосы — парика он не носил.

— А мне показалось, вы защищались недурно. — Незнакомец рассмеялся. — До подхода подкрепления точно бы продержались. Это ведь ваши моряки, не так ли? — добавил он, увидев, что к ним направляется, держа головной убор в руке, боцман.

— Точно, мои. Я Жиль де Турнемин, мы с женой возвращались от губернатора и как раз ждали свою шлюпку, когда на нас напали. Могу я узнать, кому обязан спасением?

— Ничем вы мне не обязаны, разве что поможете, если со мной случится что-нибудь подобное. А зовут меня Жеральд Опейр-Аменди барон де Ла Балле. Я владелец кофейной плантации на северном берегу острова, рядом с Большим Холмом. Сюда я завернул случайно: возвращаясь из театра, хотел убедиться, что интересующий меня корабль уже в порту или, по крайней мере, на рейде — о его приближении сообщили еще до грозы. Может, вы мне в этом поможете? Не видели ли вы большой бригантины под названием «Черный маркиз»?

— После грозы ни один корабль в гавань не входил, по крайней мере до девяти часов, когда я сошел на берег. Ну, что у тебя, Жермен? — спросил Жиль подошедшего боцмана.

— Малыша Луи ударили ножом, сударь. Нехорошая рана, срочно нужен врач.

— За этим дело не станет, — сказал Ла Валле— Несите его в мой экипаж, поедем в больницу Шарите.

— Вы очень любезны, сударь, и, надеюсь, на меня не обидитесь, но я не слишком доверяю больнице. Буду вам бесконечно признателен, если вы поможете мне отыскать зеленный рынок, а на нем — лавку некоего китайца по имени Цинг-Ча…

Жиль никак не ожидал, что его слова произведут такое впечатление. Барон вдруг закашлялся и бросил испуганный взгляд в сторону своей жены, Жюдит и толстой негритянки, подоспевшей ей на помощь. Потом, видя, что женщины не обращают ни малейшего внимания, по-видимому, успокоился и шепнул Жилю:

— Не кричите вы так, ради Бога! Разумеется, я знаю Цинг-Ча, как любой мужчина на острове.

Старый мошенник готовит удивительные снадобья, с ними и евнух мог бы произвести на свет кучу детей. Но и женщины наши о нем знают… по крайней мере, слышали и не выносят даже его имени. Неужто, по вашему мнению, раненому помогут такие средства?

Жиль не смог удержаться от смеха:

— Нет, не думаю. Однако, если вы все же укажете Жермену дорогу, буду вам благодарен. Жермен, отправляйтесь к этому китайцу и срочно приведите доктора Финнегана.

Но Жермен не успел. Ла Балле уже объяснил ему, как найти рынок, но тут подошел другой матрос и доложил, что раненый скончался, и Турнемину и его спутнику пришлось смириться — тут уж ничего не поделаешь.

— Отвезите его на корабль, — приказал шевалье. — Завтра найдем священника и погребем его, как положено, в волнах. Сначала доставите его, а потом вернетесь за мной и госпожой де Турнемин. Да, слушаю вас, сержант…

Эти последние слова предназначались старшему отряда полиции, который больше для формы, чем для иных целей, и исключительно потому, что дело касалось особ знатных, изъявил желание задать Жилю несколько вопросов. Турнемин коротко обрисовал события и добавил, что не понимает, зачем кому-то было на него нападать: он лишь этим утром прибыл на остров и не успел нажить недругов — разве что кошелек его понадобился.

— Впрочем, и в это трудно поверить, — заметил Жиль. — Бандитами руководили двое белых в масках, они сбежали, когда увидели, что дело может для них плохо кончиться.

— У нас имеется пленный. Он ранен. Но говорить может и вполне доживет до виселицы.

Окруженный солдатами раненый негр с очень темной кожей сидел на земле, тихонько постанывая и сжимая руками разорванную ударом багра ногу. Он лишь вращал глазищами, из которых беспрестанно лились слезы и, казалось, совсем не понимал, о чем его спрашивают.

— Видно, его совсем недавно привезли на остров, — сказал Ла Валле. — Судя по внешности, он из племени агуа, с Золотого Берега, или мина…