Свернувшись калачиком, я натянула одеяло на голову и вдруг сообразила: ладно, поспать я могу, но недолго. Сегодня пятница, короткий день, Кешку следует забирать из садика до шестнадцати часов. Поесть мне никто не принесет, и котлеток ждать нечего, бабуля умерла, и теперь болезнь из удовольствия превратилась в сплошную проблему. В отличие от многих людей я точно могу назвать день, когда почувствовала себя взрослой. Полежав с полчасика, я сползла с кровати и отправилась за продуктами. Самое интересное, что к вечеру грипп испарился без следа, я просто про него забыла. С тех пор я больше не болею, если какая-нибудь зараза начинает подбираться ко мне, просто отмахиваюсь, бормоча: «Отвяжись, не до тебя сейчас».
– Мне надо домой, – попыталась я бороться с туманом, охватившим голову, – Маня волноваться станет.
– Уже позвонила в Ложкино, – глухо, словно сквозь вату, донесся голос Оксанки, – спи давай.
Мои глаза закрылись, и тут зазвенел мобильный.
– Кто? – прошептала я. – Что случилось?
– Клава, – ответила трубка, – извини, разбудила, наверное, но только договорилась. Завтра в одиннадцать утра приходи по тому адресу, что я тебе дала, паспорт не забудь.
Глава 29
Без пятнадцати одиннадцать я припарковалась у мрачного здания из темного кирпича и прошла сквозь железные ворота во двор. Народу на крохотном пятачке толкалось немерено, в основном бабы с нервными лицами.
– Где тут свидания проходят? – спросила я у тетки, одетой в красно-белую куртку.
– Там, – махнула она рукой в сторону другого здания, более высокого, пятиэтажного, но такого же мрачного.
Я подошла к подъезду и обнаружила у входа взмыленных бабенок, одна из них, с тетрадкой в руке, сурово спросила:
– Фамилия?
– Васильева, – растерялась я, – а что?
– То, – гаркнула баба, – нет тебя в моем списке, даже не надейся без очереди пролезть. Ишь, заявилась запросто так!
– Мы, между прочим, неделю на свидание писались, – влезла другая женщина, одетая не по погоде в тяжелую цигейковую шубу, – нашлась самая хитрая! Вали отсюда.
Но я не дрогнула.
– Я вам не мешаю, просто стою!
Тетки, не ожидавшие сопротивления, замолчали. Потом та, что с тетрадкой, опять завела свое:
– Не пустим тебя!
Но тут, слава богу, появилась еще одна дама, в элегантном кожаном пальто, и гарпии налетели на нее.
– Приперлась без записи!
– А ну вали отсюда!
– Ща блатных наберут, мы не пройдем!
Дама принялась рыдать. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут железная дверь загрохотала, и из черного проема донеслось:
– Васильева есть? Дарья Ивановна.
Я ринулась к входу:
– Бегу.
– Не лети, – поймала меня на пороге крепкая женщина примерно сорока лет, одетая в форму защитного цвета, – тут вчера ступеньку сломали. Ступай осторожно.
Я аккуратно преодолела препятствие.
– Ножкина, – завопила дежурная, – Евгения Семеновна.
Через секунду около меня оказалась дама в кожаном пальто.
– Вот сволочи! – с чувством произнесла она. – Чтоб им ноги сломать, чуть не разорвали.
– Теперь ступайте по своему списку, – разрешила сотрудница СИЗО, – восемь человек. А вы, – повернулась она к нам, – паспорта давайте.
Я полезла в сумочку, ох, не зря наша Ирка иногда говорит: «Пришла беда, вынимай паспорта». Мрачная шутка, но правильная.
Не успела я протянуть красную книжечку тюремщице, как с легким криком прямо передо мной упала главная скандалистка, та самая с тетрадкой. Баба не заметила отсутствующей ступеньки, ее никто не предупредил, как меня, об опасности. Очевидно, сотрудница СИЗО заботилась лишь о платных клиентах.
Я бросилась к упавшей:
– Вы ушиблись?
– Больно-то как, – еле выговорила та.
– Так тебе и надо, – прошипела дама в пальто.
– Ноги не сломала? – суетилась я. – Давай руку, ну, стоять можешь?
– Ага, – кивнула скандалистка, – вроде.
– Ну и хорошо, – кивнула я, – сейчас все пройдет.
– Эй вы там, – заорала дежурная, – глаза-то раскройте! Начнете тут сыпаться! Вот уж куры так куры! Ваще без мозгов! Там же объява висит: «Лестница сломана», читать умеете?
Наконец группа была собрана, и нас повели по длинным узким коридорам.
– Слышь, – дернула меня за плечо скандалистка, – ты того, не сердись, а? Это я от усталости орала.
– Подумаешь, – тихо ответила я, – ерунда-то, покричала и перестала, не кирпичами же швырялась.