Уха из золотой рыбки

Окончательно загрустив, я вернулась в зал, дождалась, пока Валентина отправится поправить макияж, и пошла вместе с ней. После короткого разговора стало понятно: Валя и Петя тоже были шапочно знакомы с Евгением, ничего плохого против него не имели, но и особо по поводу безвременной его кончины не переживали.

Получалось, что я абсолютно зря мерзла два часа на ветру, собирая милостыню. Никто из моих новых знакомых не держал зла на Евгения и не был знаком с девочкой по имени Ася. Всех игроков расставлял на площади Борис Сергеевич. Естественно, около нас находились охрана и сотрудник фирмы, снимавший действо на видеокамеру, только я не видела ни секьюрити, ни «оператора», они умело прятались. В поле зрения маячил только гориллоподобный Димочка, а потом подошел этот крохотный Павлуша. Вот черт!

Только сейчас я сообразила, что обманула мальчишку, он-то ждет свои триста долларов. Очень некрасиво получилось.

Я еле дождалась окончания ужина, пообещала скучающим парочкам еще поучаствовать в забаве и побежала к машине. Теперь стало окончательно ясно: и Нина, и Валя говорили сущую правду о своих отношениях с Женей. Они, скорей всего, встречались с ним лишь в момент игры в бомжей. Знаете, отчего я пришла к такому выводу? Когда уходила, никто из присутствующих не спросил мои координаты и не предложил свои визитные карточки. Сразу стало понятно: мы общаемся лишь во время забавного спектакля, в обычной жизни у каждого свой круг.

На вокзал я прибыла около десяти вечера. Возле подземного перехода несли вахту другие старухи, они предлагали не яблоки с петрушкой, а водку с закуской. Не было видно и охранника Димы. Очевидно, парень честно отработал смену и сейчас валялся на диване возле телевизора, обнимая бутылку с пивом.

Я побегала глазами по площади и увидела стайку беспризорников, куривших около ларька.

– Вы знаете Павлуху? – спросила я у самого высокого паренька в спартаковском шарфике.

– А зачем он тебе? – насторожился мальчик.

– Долг хочу отдать.

Подросток с сомнением посмотрел на меня, но потом ответил:

– Ушел он.

– Куда?

– Так к себе.

– У него есть квартира? – изумилась я.

– У каждого дом имеется, – философски заметил паренек.

– Подскажи мне его адрес.

– Не знаю.

– А кто может помочь?

Мальчик пожал плечами и сплюнул:

– Хрен его знает.

Я достала из кошелька сто рублей.

– Если скажешь координаты Павлухи, получишь в два раза больше.

Ребенок почесал ухо грязной, покрытой цыпками рукой.

– Может, у Катьки спросить? Она с ним жила одно время. Погодьте тут.

Я покорно замерла у ларька. Было очень холодно, хорошо хоть ветер стих и не налетал больше на людей, словно цепной пес. Продрогнув окончательно, я купила в киоске стакан горячего кофе, но выпить его не успела, потому что откуда ни возьмись появились два существа: уже знакомый мне паренек и девчонка, закутанная в рваную куртку.

– Вот, – сообщил подросток, – давай деньги, это Катька, она адрес знает.

– Меньше чем за три сотни не поведу, – хрипло закашлялась девочка.

Я раскрыла кошелек, расплатилась с ними и поинтересовалась:

– Идти далеко?

– Да нет, – махнула рукой Катька, – видишь вон там домище, где пиццей торгуют? Во двор зайдешь, тама еще один дом имеется, на второй этаж подымешься, ево квартира у окна, крайняя.

– Номер не помнишь?

– Я цифры только до десяти знаю, – шмыгнула носом Катька, – хочешь провожу до места?

– Спасибо, не откажусь.

– За спасибо только лошадь возит, – буркнула Катька, – гони еще стольник.

– А говоришь, что цифры только до десяти знаешь, – не утерпела я, – в деньгах-то разбираешься.

– В рублях любой дурак понимает, – парировала она, – поперли, нам налево.

– Ты точно адрес знаешь?

– Мы с Павлухой целый год вместе жили, – равнодушно пояснила девчушка, – а потом он к Ленке перебежал.

– Сколько тебе лет? – вырвалось у меня.

– Одиннадцать, – сообщила Катька, загребая грязь слишком большими сапогами, – вроде так.

– А Павлухе? – только и сумела спросить я.

– Тринадцать. Вы не глядите, что у него роста нет, – пояснила Катька, – у Павлухи отец мамку все время колотил, вот он такой и получился, недомерок. Зато умный очень, его тут в авторитете держат.

У меня иссякли все слова. Да кто бы на моем месте не лишился дара речи?

– Значит, у Павлухи есть родители?

– Чего удивляетесь-то, – обронила Катька, – или, думаете, детей в капусте находят?