Уха из золотой рыбки

Студентки переглянулись.

– А что, – пробормотала Никитина, – вместо лекции по географии.

Усевшись за столиком, я рассказала девочкам все: про Лику, Евгения, старика, бутылку кока-колы и попросила:

– Теперь, сделайте одолжение, попробуйте вспомнить тот день, семнадцатое июля.

– Давно это было, – покачала головой Шершнева.

– Я заболела пятнадцатого, – напомнила Соломонина, – в день рождения Ритки.

– Точно, – подхватила Ламбинас, – вечером мы пошли в «Сбарро», пиццу ели, но тебя с нами не было.

– Ясное дело, – скривилась Элла, – вы пироги жрали, а я в кровати валялась.

– Шестнадцатого Аська первый день вышла, – продолжила Рита, – накрасилась, словно чума, с нее тушь потом стекла.

– Ага, – кивнула Шершнева, – а на следующий день она появилась на два часа позже.

– Верно, – подхватила Рита, – ой, кажется, припоминается…

Перебивая друг друга, они начали вываливать информацию, я постаралась систематизировать сведения.

Вкратце ситуация выглядела так. Семнадцатого июля Аська не вышла на работу в урочный срок. Как назло, именно в этот день заявился очередной проверяющий от компании и сделал суровый выговор бригадиру, Рите Ламбинас.

– Нехорошо получается, – злился парень, одетый, несмотря на жару, в темный костюм с галстуком, – по документам одно число работающих, по существу – другое, а зарплату желаете за всех в конце месяца получить!

Проклиная в душе необязательную Аську, Рита попыталась оправдаться:

– Да нет, мы все тут, просто одна в туалет побежала, живот у нее прихватило.

– Ладно, – пошел на попятную проверяющий, – приду еще в полдень, если опять не все будете, станем по-иному разговаривать.

Рита кинулась звонить Аське домой, но у той никто не брал трубку, а минут через двадцать появилась и сама красавица, плюхнулась на бордюр, ограждающий скверик, повесила на ограду лоток и нагло заявила:

– Подумаешь, подзадержалась немножко.

Ася откровенно сачковала. Пока остальные девчонки шныряли в толпе, старательно отыскивая покупателей, противная Аська маячила в тени, куря одну за одной сигареты. Рита Ламбинас обозлилась и сделала ей замечание:

– Между прочим, мы должны продать за смену определенное количество бутылок, иначе нас оштрафуют. Нехорошо получается, деньги получишь сполна, а работать не желаешь.

– Ладно, не злись, – вполне миролюбиво ответила лентяйка, – уж и посидеть секундочку нельзя.

Рита хотела вполне справедливо заметить, что Ася отдыхает в холодке уже не одну минуту, но тут вдруг из недр сумочки опоздавшей донеслась трель мобильного. Рита удивилась: Аська без конца говорит, что нуждается в деньгах, и вдруг… сотовый.

– Алло, – пропела Аська, – ага, ясно, хорошо, по­няла.

В ту же секунду она поднялась и пошла к выходу из метро. Мимо Аси тек поток людей. Не успела девушка сделать и пары шагов, как к ней подскочил мужик:

– Дай бутылочку…

– Отзынь, – неожиданно увернулась от него Ася и ринулась к тетке лет сорока, одетой в розовый костюм.

– Водички не желаете? Берите, раздаем в качестве рекламной акции бесплатно.

Рита вытаращила от изумления глаза. Ну ничего себе! Только что Аська прогнала дядьку, который хотел купить коку, а теперь собирается раздавать воду без денег. Может, она обкурилась или обкололась?

Рита уже собралась подойти к ней и выразить крайнее негодование, но тут на нее налетела орава школьников и принялась хватать бутылочки. Минут пять, а может, чуть больше понадобилось, чтобы обслужить детей, но когда Рита снова глянула на Асю, та опять сидела на бордюре. Остаток рабочего дня она провела в тени, изредка лениво выкрикивая:

– Кому воды?

Больше она не оживлялась и к метро не бегала.

– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?

– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. – Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.

– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.

Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно сдерживая крик, спросила:

– Почему ты так решила?

– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, – охотно пояснила Клюквина, – дай, думаю, перекурю. А тут дед подошел и заныл: «Девочка, открой воду»…

Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее перекур, но тот обозлился и выкрикнул: