Уха из золотой рыбки

А у Кольчужкиных даже не было понятно, есть ли в доме дети. Безликие комнаты с аккуратно застеленными кроватями, идеально вытертыми тумбочками и аккуратно повешенными картинами. И еще мне, теперь твердо знавшей, что у хозяйки имеется «мерс»-кабриолет, очень хотелось поболтать с этой Маликой Юсуповной, но каким образом выйти на нее? Она не пожелала сама показать дом потенциальной покупательнице.

Перед одной дверью Инга Федоровна остановилась и торжественно объявила:

– Спальня хозяйки.

– Нам туда нельзя?

– Почему, входите.

Перед глазами открылось большое пространство, свет в которое впускали четыре окна. Я невольно поежилась, в таком зале крайне неуютно и даже страшно, мне по душе старомосковская архитектура: небольшие, даже маленькие спаленки.

– Признайтесь! – вдохновенно воскликнула Инга Федоровна. – У вашей хозяйки не такая роскошная опочивальня.

В голосе экономки звучала настоящая гордость. Тут только до меня дошло, что она приняла меня за наемную служащую, которая явилась осматривать хоромы. Инге Федоровне и в голову не взбрело, что перед ней стоит новая предполагаемая хозяйка здания. Очевидно, жена Кольчужкина никогда не занималась бытовыми проблемами. Хотя она вроде разработала дизайн здания! Мне так хочется поговорить с ней. Внезапно в голову пришла идея.

– Ваши хозяева надолго уехали? – поинтересовалась я у Инги Федоровны.

– Почему уехали? – удивилась та.

– Но в доме никого нет.

– Малика Юсуповна имеет мастерскую, – разъяснила экономка, – она работает там, возвращается сюда около десяти вечера, а Марлен Фридрихович приезжает к полуночи, хотя сейчас он в командировке.

Мне еще больше захотелось познакомиться с дамой. Надо же, имеет роскошный, громадный загородный дом и ездит в мастерскую! Отчего бы ей не оборудовать рабочее место здесь?

Я нагнулась и заглянула под кровать.

– Однако! У вас плохо пылесосят полы, там полно грязи!

– Не может быть! – возмутилась Инга Федоровна и тоже наклонилась.

Секунды хватило мне на то, чтобы стащить с запястья дорогие, украшенные бриллиантами часы «Шопард» и сунуть их хозяйке под подушку.

– Сегодня же уволю горничную! – гневно воскликнула Инга Федоровна, выпрямившись.

Следующей комнатой оказалась спальня Марлена Фридриховича, тоже несуразно огромная, забитая тяжелой мебелью из цельного массива дерева. Я ткнула пальцем в фотографии, стоявшие на длинной полке, прикрепленной вдоль кровати.

– Кто эта красавица?

Честно говоря, я немного покривила душой, называя так черноволосую женщину, запечатленную на снимках. Дама сильно смахивала на ворону: тощая, с небольшими круглыми глазами и излишне длинным носом.

– Малика Юсуповна, – тут же откликнулась Инга Федоровна, – Марлен Фридрихович обожает жену, он везде расставил ее фото: в доме, на работе, даже в машине есть.

Я старательно подавила улыбку. В последние годы наши политики стали усиленно рассказывать о своих крепких семьях. Наверное, поняли, что простым избирателям, в особенности женщинам, которые составляют большинство активного электората, скорей понравится правильный мужчина, чем ветреный мотылек-холостяк. Поэтому газеты заполонили семейные снимки всяческих кандидатов во всевозможные места. Порой фото оказывались смешными, порой нелепыми, порой постановочными, но факт остается фактом. Да еще большинство госчиновников среднего и высшего руководящего звена начали украшать рабочие столы портретами своих половин и детей. Моду на такие прибамбасы ввел, как это ни странно, Билл Клинтон. В свое время телевидение показало интервью американского президента, которое он дал в Овальном зале Белого дома. Камера продемонстрировала телезрителям и стол «первого американца», а там в резных рамочках красовались портреты жены Хиллари и дочери Челси. Вот и Кольчужкин в преддверии выборов изображает примерного семьянина. И тут в голове мелькнула еще одна мысль. Я снова быстро наклонилась и протянула:

– Да уж! Наш дом хоть и не так шикарен, как ваш особняк, зато экономка Ирина тщательно следит за чистотой! Под кроватью вполне можно картошку сеять!

Инга Федоровна обрела цвет переваренной свеклы и заглянула под двухметровое ложе. Я мгновенно схватила одну из фотографий и запихнула в сумочку.

– Безобразие, – каменным голосом протянула Инга Федоровна, – большое спасибо, что указали мне на грязь. Я очень доверяла старшей горничной, но, выходит, делала это зря.