Уха из золотой рыбки

Но сейчас ситуация повернулась иной стороной. Для лаборантки с окладом в тысячу рублей МЕХХ – дорогущий магазин. Кипя от негодования, Федор устроился в засаде около здания лаборатории. В девять утра Настя вышла наружу и пошла по улице вниз. Пуськов, бросив машину, побежал следом. Он думал, что любовница сейчас сядет в метро, но врунья покружила по переулкам и вышла к многоквартирному дому.

В Пуськове проснулся детектив. Он потолкался какое-то время во дворе и скоро узнал про Настю всю правду, которую радостно выложила болтливая старушка-лифтерша.

Никакого папы-генерала нет и в помине, Настя вообще безотцовщина. Мать работает поломойкой у богатых людей, девчонка, не поступившая в институт, служит уборщицей в НИИ, и, хотя ее должность и называется красиво: лаборантка, суть занятий от этого не меняется.

– Ты, парень, лучше забудь про нее, – заботливо предупреждала его лифтерша, – нехорошая она девка. Они с матерью сюда въехали, когда Насте едва десять лет стукнуло, уже тогда испорченная была. Дружила с Соней из пятнадцатой квартиры, пока у той отец директором школы был, а когда Иван Николаевич умер, перестала с той даже здороваться. Маленькая, а гадкая. Такая и выросла, мужика теперь богатого ловит, сюда знаешь какие кадры подъезжают на машинах! Ты-то пешком пришел, так она и не поглядит в твою сторону. Лучше уходи, пока цел.

Пуськов не удержался и на очередном свидании выложил Насте все. Он думал, что девушка смутится, покраснеет, но в прелестных голубых глазах не мелькнуло даже тени испуга.

– Отец-генерал существует, – пояснила Настя, – он в разводе с мамой, езжу к нему в Конаково, в институт хожу, только я там под другой фамилией, папа настоял в целях безопасности.

– Но зачем тогда работаешь в лаборатории! – взвился Федор.

– Я там не служу.

– Сам видел!

– Подруга туда пристроилась, сейчас она заболела, вот и заменила ее временно.

– Но секьюрити сказал, что лаборантку зовут Настя Кусакина.

– Правильно! Аня под моим именем там.

– Почему?

– Ее отец работает в правительстве, вот Анька и не может свою фамилию открыть!

Федор хотел было продолжить разговор, поинтересоваться, зачем дочери члена правительства возиться с дурно пахнущими грызунами, но остановился. Похоже, на все его вопросы у Насти имеются быстрые ответы.

– Значит, если я живу в коммуналке и получаю копейки, то не подхожу тебе? – пошла в атаку Настя.

– Нет, – отрезал Федя, – мне все равно, хоть в канаве спи, дело во вранье. Зачем обманывала?

– Я никогда не вру, – спокойно ответила Настя.

От подобной наглости Пуськов даже растерялся. Он еще пару раз встретился с Настей, но потом понял: девушка решительно разонравилась ему, она даже перестала казаться красивой. Настя была просто патологической лгуньей, не сказавшей за все время их знакомства ни слова правды. Если, к примеру, она говорила: «Ах, какое солнышко светит», то хотелось немедленно выглянуть в окно, потому что вполне вероятно, что на улице льет дождь. Пуськов понимал, что следует порвать с девицей, но из-за природной интеллигентности медлил, а через месяц Настя сама сказала:

– Отстань от меня, надоел.

Федор со вздохом облегчения перестал общаться с красоткой, впрочем, и она больше ни разу ему не позвонила.

– Настя похожа на яблоко, – вздыхал сейчас Пуськов, – случается, купишь такое яркое, глянцевое, просто загляденье, откусишь пару раз… Мама родная, внутри сплошная гнилушка! Вы поверьте, я с ней давно не встречаюсь, с мая, полгода получается, ни о чем не знаю…

– Адрес Кусакиной помнишь? – перебила я его, запихивая ключницу в сумку.

– Конечно!

– Давай.

– Сейчас, – услужливо закивал Пуськов и полез за записной книжкой, – все сообщу, улицу, дом, квартиру и номер телефона.

Получив необходимое, я выскочила на улицу и, не сумев справиться с волнением, схватила мобильный.

– Несуществующий номер, – сообщил механический голос.

Значит, негодяйка либо потеряла сотовый, либо обзавелась новой сим-картой. Впрочем, это даже к лучшему. Повинуясь первому порыву, я набрала номер, но это был абсолютно неправильный поступок. Следовало сначала поехать к ней во двор и там произвести разведку.

Дом Насти стоял в глубине тихой московской улицы. Я недавно была в этом районе, в соседнем переулке жила Ася. Здание, построенное, очевидно, в середине прошлого века, давно требовало ремонта. Фасад покрывала облупившаяся штукатурка, двери подъездов качались на полусгнивших петлях. Интересно, какую старушку-лифтершу имел в виду Пуськов, рассказывая мне о том, как собирал сведения о Насте? Никаких консьержек тут и в помине не имелось, лестницы выглядели грязней некуда. Я постояла у входа в нужный подъезд. Вокруг не было никого, ноябрьская непогода загнала людей по квартирам. Воскресенье основная масса жильцов предпочла проводить у телевизоров, а не на лавочках. Если бы сейчас стоял июнь, то тут бы клубились дети и старушки, а мужики «забивали козла на врытом в землю деревянном столе.